Да все это просто смешно: странное давление у него в груди, из-за которого появилось чувство, будто там кто-то сидит и пытается вскрыть изнутри его грудную клетку, его желание, чтобы у этого милого ребенка не было отца, жажда узнать, узнать, узнать…
Он… ревнует.
Какое прозаическое слово!
«Вот что чувствуют обыватели», – сухо сказал себе Ла Вей. Ему это было не по нраву. Но он не знал, что с этим делать: заглушить это чувство настойкой опия или лишить себя чувствительности с помощью чая из ивовой коры? Принц не мог убедить себя в необоснованности своей ревности. Он не мог застрелить ее или уплыть от нее под парусами.
Ревность каким-то особым образом досаждала ему. А он-то был уверен, что может противостоять таким вещам.
Похоже, в какой-то момент он просто оцепенел. Но теперь, когда его чувства стали просыпаться, именно ревность первой заявила о себе. Неужели не будет конца испытаниям, обрушившимся на него?
Миссис Фонтейн сейчас так много знает о нем, хотя сама ни разу не обмолвилась, что же для нее важнее всего на свете.
Принц фыркнул. «Ты смешон, Филипп!» – сказал он себе.
Впрочем, возможно, задето всего лишь его тщеславие. Возможно, он начал воспринимать миссис Фонтейн как вещь, принадлежащую ему.
Вероятно, ему скучно. В других обстоятельствах мужчина с его статусом не увлекся бы собственной экономкой, пусть даже такой привлекательной, как она. Хорошеньких служанок полно во всех домах, они соблазняют наследников и становятся причиной множества бед.
Слишком много времени он провел в уединении, слишком долго был оторван от реального мира, в котором много красивых, очаровательных женщин, однако ни одна не заставляла его пульс биться быстрее, не вызывала у него искушения бросаться вещами в припадке раздражения…
Настало время взять ситуацию под контроль.
И Ла Вей машинально, словно ухватившись за спасательный круг, позвонил в звонок.
– Спасибо, что пришли, – небрежно бросил принц, когда Элайза вошла в его кабинет.
– Так я обычно и поступаю, когда вы вызываете меня звонком.
Она шутит или пытается шутить? Правда, ее шутка прозвучала так же натянуто, как и его приветствие. Они внезапно стали незнакомцами.
Филипп почувствовал себя нескладным мальчишкой и никак не мог придумать, что же сказать.
– Я еще раз хочу извиниться за то, что вы стали свидетелем… некрасивого инцидента с Долли Фармер. – Элайза решилась нарушить неловкое молчание. – Я осмотрела ее чемодан. Больше она ничего не украла.
– Я ничуть не жалею о том, что стал свидетелем этой сцены, – признался принц. – Теперь я больше знаю о чуде, которое вы сотворили с прислугой. Правда, не думаю, что мне удалось до конца распознать причину проблемы.