Детей в Алыкеле было не слишком много, и такой роскоши, как выбор компании по возрасту, позволить себе они не могли. Из семи мальчишек, серьезных, собранных, сжавших кулаки и обветренные губы, парочке было лет по пятнадцать-шестнадцать. Еще трое явно были нашими одногодками, а оставшиеся двое вместе тянули лет на одиннадцать. Самый младший тащил за хвост мокрую измочаленную игрушку — то ли песца, то ли лису.
Алый сообразил гораздо быстрее меня. Быстро нагнулся и выпрямился вновь, сжимая в обеих руках по угловатой острой каменюке. Незнакомые мальчишки, начавшие было брать нас в кольцо, остановились. Не испуганно, а скорее заинтересованно. Маленькие хищные зверята, удивленные, что жертва решила сопротивляться. Наконец один из старших, длинный и лохматый, под битла, жестко спросил:
— Вы че здесь шляетесь, уроды?
Живой голос живого мальчишки. Никакого не призрака. Я облегченно улыбнулся.
— Х*ли ты лыбишься? — с угрозой проворчал второй старший, сбитый крепыш с квадратной челюстью. — Какого хрена вы сюда приперлись? Это наше место.
— Ты его купил, что ли? — с вызовом пискнул Алый.
Голова моя втянулась в плечи. Такой подставы от друга я не ожидал. Еще секунду назад у нас была возможность уйти. Промолчать, развернуться и тихонько двигать восвояси, терпеливо снося издевки и насмешки, которые неизбежно полетят нам вслед. Но Алый только что самолично эту возможность похоронил.
— Кеш, зырь, какая мелочь борзая! — Лохматый пихнул локтем крепыша. — У пацанов, кажись, здоровья — вагон!
— Ща разгрузим! — с готовностью пропищал малек с игрушечным песцом.
Компания радостно загоготала.
— Рискни, разгрузи, глиста в скафандре! — Серега замахнулся камнем и заорал: — Ууу, падла! Башку проломлю!
Мальчишки отшатнулись. Даже старшие отступили на полшага и тут же принялись подбирать с земли камни покрупнее. Один из малышей метнулся к ближайшему бараку, откуда вернулся уже с охапкой палок. Стало совсем не до смеха. Алый опасливо опустил занесенную руку и попятился. Кажется, он наконец осознал: мы с ним у черта на куличках, в окружении обозленных чужаков. Договориться уже не выйдет. Драться — не вариант. Убежать? Успеем ли?..
— Тааак, что за шум, а драки нет? — раздался грубый, охрипший от папирос голос.
Мы не поверили своим ушам. Помощь пришла откуда не ждали. По улице медленно, вразвалочку шел пузатый дядька, в мешковатых, испачканных машинным маслом штанах, и распахнутой телогрейке. Растоптанные кирзовые сапоги скребли щебенку, точно их хозяину было лень поднимать ноги. Лысина блестела на солнце, густые пшеничного цвета усы воинственно топорщились.