— Чего орем? — встав между нами и алыкелевскими, требовательно спросил дядька.
Те молчали. Молчали и мы с Алым. Дядька попеременно смотрел то на них, то на нас. Не дождавшись ответа, вынул из кармана смятую пачку «Беломора», вытряхнул папиросу и закурил, пряча в ладонях рвущуюся на волю улыбку.
— Вот чудеса, — изрек он, выпуская дым из ноздрей. — Так шумели, так орали! А теперь молчат, как партизаны… Че случилось-то, шкеты?
— А че они на наше место лезут? — обидчиво прогундел малек с игрушкой.
— Резонно, — кивнул дядька. — За такое и по шапке можно…
Толпа подростков обрадованно загудела, нестройно подавшись вперед.
— Ну и дрались бы, как нормальные пацаны, один на один, — скривился дядька. — А то налетели толпой, вояки, итить вашу мать.
Мальчишки враз стушевались, попрятали глаза. Патлатый даже покраснел. И только мелкий гаденыш никак не унимался:
— Пусть камни бросят, я им сам наваляю! — Он поднял руку, шумно вытирая набежавшие сопли. Зажатый в кулаке песец вяло трепыхнулся, и я наконец понял, что он живой. Пока еще живой. Перехватив зверька поудобнее, мелкий резким движением свернул ему шею. Измочаленная тушка обмякла в грязных детских пальцах. Дядька сплюнул, неодобрительно качая лысой головой.
— Валялку отрасти! — зло бросил он, щелчком отстрелив окурок. — Кошаков вон своих мучай, сопля зеленая. А ну марш отседа!
Поворчав для вида, мальчишки потопали прочь. Но не ушли совсем, а остановились шагах в тридцати. Настырные. Похоже, домой все же придется удирать. Но теперь у нас по крайней мере есть небольшая фора.
— Че, шкеты, приссали малеха? — добродушно усмехнулся наш спаситель.
— Ага, — выдохнул Алый, разжимая пальцы. С глухим стуком каменюка шлепнулась на землю. — Спасибо, дядь.
— Да ерунда, — отмахнулся тот. — Вы как домой-то добираться думаете? Они ж не отстанут.
Мы одновременно посмотрели в сторону алыкелевских. Я и Алый — с беспокойством, дядька — с каким-то плохо скрытым умилением. Собравшись в круг, пацаны о чем-то яростно спорили, бросая на нас злые взгляды. Патлатый, точно мельница, размахивал длинными руками. Крепыш Кеша лупил кулаком в раскрытую ладонь. Мелкий пакостник ожесточенно дергал песцовый хвост.
— Вот что, шкеты, — предложил дядька, — давайте так сделаем: скоро «парма» со сменой поедет, скажу мужикам, чтобы вас захватили. Катались на «парме»-то?
Он вновь улыбнулся и хитро подмигнул. От накатившего облегчения ватно обмякли напряженные ноги. Радуясь нежданному избавлению, я про себя дал зарок, что отныне никуда, никогда и ни за какие коврижки не сунусь больше с Алым.