Сказанное нужно дополнить следующими замечаниями. Свет — самая отрадная вещь: он стал символом всего доброго и спасительного. Во всех религиях он обозначает вечное спасение, а мрак — проклятие. Ормузд обитает в чистейшем свете, Ариман — в вечной ночи. Дантов рай несколько похож на лондонский вокзал, так как все блаженные духи являются в нем точками света, образующими правильные фигуры. Отсутствие света непосредственно нас печалит; возврат его счастливит-; цвета непосредственно возбуждают живое наслаждение, достигающее, при их прозрачности, высшей степени. Все единственно происходит от того, что свет есть соответствие и условие наисовершеннейшего созерцательного рода познания, единственного, который непосредственно нисколько не влияет на волю; ибо зрение нисколько, подобно эффекту других чувств, само в себе неспособно, непосредственно и по своему чувственному действию, к приятности или неприятности ощущения в органе, т. е. не имеет непосредственной связи с волей; таковую может иметь только возникающее в уме созерцание, заключающееся в таком случае в отношении объекта к воле. Уже по отношению к слуху дело иное: звуки могут непосредственно возбуждать страдание, а также непосредственно, без отношений к гармонии или мелодии, быть чувственно приятными. Осязание, будучи тождественно с ощущением всего тела, еще более подчинено такому непосредственному влиянию на волю; но оно есть еще безболезненное и безрадостное ощупывание. Но запахи постоянно или приятны, или неприятны; вкусы еще более. Последние два чувства поэтому более всех сближаются с волею; поэтому они самые неблагородные и названы Кантом субъективными чувствами. Итак, радоваться свету — значит в сущности радоваться объективной возможности чистейшего и совершеннейшего рода созерцательного познания, и эту радость должно выводить из того, что чистое, освобожденное и избавленное от всякого хотения познание в высшей степени радостно и, уже как таковое, принимает большое участие в эстетическом наслаждении. Из этого лицезрения света должно также выводить ту невероятно великую красоту, которую мы признаем за отражением объектов в воде. Этот легчайший, скорейший, тончайший род воздействия одного тела на другое, тот, которому мы обязаны и несравненно совершеннейшим и чистейшим из наших восприятий [ощущений] (впечатление посредством отраженных лучей света) является перед нашими глазами в этом случае совершенно ясно, наглядно и оконченно, с своей причиной и действием, да еще в большом объеме; отсюда наша эстетическая радость, которая, главным образом, вполне коренится в субъективном основании эстетического наслаждения и есть радость чистому познанию и его путям.