– И чему вас научило время?
– Что я был глупцом. Тот человек заслуживал смерти. Но я не знал, что ждало всех нас, мне еще предстояло увидеть ужасы Терезина и узнать, какими пустыми могут быть души людей. Я не понимал, как сильно буду ненавидеть.
– Для меня прошло всего восемь лет, но многое уже расплывается перед глазами. Могу лишь сказать, что последние несколько дней все изменили.
– К лучшему?
– Это мне еще предстоит узнать.
– Марку ты бы понравился, – заметил раввин.
– Я знал его, когда был совсем мальчишкой, – чуть заметно улыбнулся журналист.
– Он обладал удивительной силой духа. Ему нравились приключения. Он был хорошим евреем, но его вере не хватало глубины. Может быть, все дело в мире, в котором он жил. Я знаю, что моя собственная вера подверглась жестоким испытаниям. Возможно, причина в его профессии. Археолог изучает прошлое, он не живет в настоящем. Может быть, это затуманивало его разум. И все же он был хорошим человеком, который выполнил свой долг.
– Как левит?
Берлингер кивнул.
– Мне бы очень хотелось увидеть наши утерянные сокровища. Какое это было бы замечательное зрелище!
– Может быть, у вас еще будет такой шанс. Саки изменил правила игры. Из чего следует, что теперь это возможно. Я намерен изменить их еще раз.
– Разве ты не хочешь просто закончить игру?
Том некоторое время стоял молча, размышляя о последствиях. Пятьсот лет левиты хранили тайну…
– Именно так я и намерен поступить, – сказал Саган наконец.
Берлингер подошел к одной из витрин, где стояла пара серебряных подсвечников, бокал для кидуша, изящная серебряная коробочка для пряностей и простой прямоугольный контейнер из серебра площадью примерно в квадратный фут. Репортер увидел скважину для ключа. Все, как описывал раввин.
Том нащупал в кармане ключ.
– Теперь осталось открыть шкатулку, – сказал рабби. – Я попрошу, чтобы ее достали и отнесли в одну из боковых комнат, где ты сможешь посмотреть на ее содержимое в одиночестве.
С этими словами старик протянул Сагану трясущуюся руку.
– Мой долг исполнен, – сказал он тихо. – Теперь бремя ложится на твои плечи. Я желаю тебе успеха и буду молиться за твою душу.
И рабби ушел.
Захария старался держаться поближе к Элли, когда они покинули еврейский квартал и зашли в ресторан, который назывался «Колковна». Австриец решил, что следует сделать стратегическое отступление, пока он не выяснит, что происходит. Роча присматривал за Саганом и доложил, что они с Берлингером вошли в синагогу Майзеля. У Рочи не оставалось выбора, и он последовал за ними, держась позади, чтобы репортер, знающий его в лицо, не заметил слежки. Раввин отвел Сагана к серебряной шкатулке, после чего ее достали из витрины и отнесли в одну из соседних комнат. Берлингер ушел, но журналист остался со шкатулкой внутри. И теперь Роча все еще находился в синагоге, а Саган – за закрытой дверью боковой комнаты.