На этот раз Бев сжала ручку так сильно, что ногти впились в нежную розовую кожу ладоней, оставив следы в виде полумесяцев.
— Завтра меня здесь не будет. Он мне нужен. Сейчас. Он мне нужен сейчас.
Молодой человек покачал головой:
— Мне жаль, мэм.
Он вернулся к своему нелепому занятию — выкладыванию золотых яблок в корзину. Он укладывал их ровными рядами, веточками вверх, как на картинах Уорхола.
Золотые яблоки — пустая трата времени: они недостаточно сладкие для пирогов или пирожных, недостаточно хрустящие для закуски, недостаточно красные.
Яблоки должны быть красными.
Она сделала глубокий, очищающий выдох. Выдыхаешь испорченный воздух, а вдыхаешь чистый. Она видела этот совет где-то давным-давно. Скорее всего, в женском журнале.
Но здесь весь воздух был спертым. Воняло потными работниками, рыбой из отдела морепродуктов, плесенью и сыростью, отчаянием. Несовершенством.
Испорченный воздух.
Бев сглотнула.
— Что ж, полагаю, мне придется сделать пару покупок в Хардине. Надеюсь, продуктовый магазин там будет лучше подготовлен к празднику.
Она наградила молодого человека угрюмым взглядом, но он ее совершенно проигнорировал.
Точно так же, как раньше это делал Роджер.
Невидимая. Игнорируемая. Как журнальный столик, стоящий возле дивана. Никто никогда его не замечает. Место для лампы. Место для пыльной семейной фотографии с широкими и холодными улыбками и избытком духов. Центром внимания является французский кофейный столик девятнадцатого века с инкрустированной окантовкой. Безупречный, не запыленный, предмет для разговора. Никогда не игнорируемая. Любовница в ярко-красном свитере и с красной помадой.
Беверли ослабила мертвую хватку на ручке.
«Разогнуть, согнуть, разогнуть, согнуть».
В каком-то смысле даже хорошо, что нет шалфея. Это даст ей повод отправиться в магазин и избежать общения с Томом. Он был ужасным, невоспитанным человеком. Грубым и резким. Она будет избегать его так долго, насколько возможно. Возможно, ей удастся спрятаться на веранде. Там у него стоит кресло-качалка, и, насколько ей известно, им никто не пользуется. Прекрасное местечко для того, чтобы читать или вязать и наслаждаться видом.
Том Дженкинс вряд ли относится к тем, кто наслаждается видом. Он ненавидит всех и все. И напоминает об этом постоянно.
В этом ноябре Бев не чувствовала себя благодарной.
Она оторвала пакет от стойки и начала складывать в него красные яблоки «Кортланд».
Глава 2. Господа, займите ваши места
Беверли припарковала «БМВ» возле дома Тома. Было совершенно понятно, что в нем живет холостяк. Заросли высокой травы обрамляли крыльцо, а лужайка перед домом была усеяна одуванчиками. Ее всегда сбивала столку лужайка перед его домом, ведь это самая важная часть, которую соседи видят, оценивают и обсуждают, а она была неухоженной и унылой. Однако задняя часть двора, скрытая от глаз и бесполезная, поскольку Том никогда не принимает гостей, была в идеальном состоянии. Там, на заднем дворе, у него был огород в пятьдесят квадратных футов, с которым он нанянчился, как с беспокойным младенцем.