Но в тот же вечер после новой встречи с Розелло предчувствия Лаураны стали реальностью. Даже не поздоровавшись, Розелло спросил, горделиво и самодовольно улыбаясь:
— Ну, какое впечатление произвел на тебя депутат Абелло?
Лаурана, помолчав, ответил весьма двусмысленно:
— Достоин той славы, которой пользуется.
— Я рад, искренне рад твоим словам. Рано или поздно он будет министром. Это блистательный, редкого ума человек... Вот увидишь.
— Внутренних дел, — добавил, не сдержав иронии, Лаурана.
— Почему внутренних дел? — подозрительно спросил Розелло.
— Неужели, по-твоему, столь необыкновенному человеку дадут министерство туризма?
— Да, пора этим синьорам из Рима понять, что ему нужно дать важное, ключевое министерство.
— Когда-нибудь поймут, — заверил его Лаурана.
— Будем надеяться. Очень уж обидно, что такой достойный человек в столь трудный исторический и политический момент не оценен в должной мере.
— Но, если не ошибаюсь, он стоит на правых позициях. А в ситуации, когда налицо сдвиг влево...
— Если хочешь знать, правая позиция депутата Абелло куда левее китайской... Какой там правый, левый? Для него эти различия лишены всякого смысла.
— Очень приятно слышать, — сказал Лаурана. И потом, словно невзначай: — Что это за синьор провожал депутата?
— Он из Монтальмо, прекрасный человек.
Но тут же спохватился и пронзил Лаурану ледяным взглядом:
— А почему ты о нем спрашиваешь?
— Так, из любопытства. Он показался мне интересным человеком.
— Да, это человек очень интересный, — с затаенной насмешкой и угрозой подтвердил Розелло.
Лаурана поежился от страха. Он тут же перевел разговор на депутата.
— Значит, депутат Абелло полностью согласен с теперешней линией вашей партии? — спросил он.
— Почему бы и нет? Двадцать лет мы прихватывали голоса правых, пора нам заполучить и голоса левых. Тем более что в сущности ничего не меняется.
— А китайцы?
— При чем тут китайцы?
— Не понимаю, почему депутат Абелло стоит левее китайцев?
— Все вы, коммунисты, такие: из одной фразы готовы свить целую веревку и повесить на ней честного человека. Я сказал так, к слову... Если это доставит тебе удовольствие, могу сказать, что он правее Франко... Это необыкновенный человек, редкой широты взглядов, и для него, повторяю тебе, все эти дурацкие определения «левый», «правый» ничего не значат. Но извини, мы продолжим этот разговор в другой раз, у меня много дел дома.
Он ушел мрачный, даже не попрощавшись.
Когда же через полчаса он появился снова, с ним произошла разительная перемена, он стал веселым, приветливым, готовым пошутить и посмеяться. Однако в нем чувствовались напряженность, беспокойство и, быть может, даже страх, которые неудержимо влекли этого человека на огонь. «Словно ночную бабочку «мертвая голова», — подумал Лаурана. Литературная реминисценция из «Преступления и наказания» по профессиональной привычке тут же переплелась с реминисценциями из стихов Гоццано и Монтале.