— А погодка-то какая, а! — глядя в небо, произнёс он.
— Ты мне ещё про бабье лето расскажи, — не зло пробурчал в ответ Кретов.
— И расскажу! — рассмеялся Иваньков.
— И расскажи! — рассмеялся и Кретов.
И тут их словно прорвало. С хохотом, копируя друг друга, они кричали:
— Гриша, как это ты: не чавкай!
— А ты, Иван, у тебя что, скотина, память отшибло?!
— А ты: от скотины слышу!
Когда были исчерпаны все воспоминания, Иваньков спросил:
— Иван, а ты и правда бы меня застрелил?.
— Кто знает, — задумчиво ответил Кретов. — Ведь затмение на меня нашло.
И тут они словно враз вспомнили прошлогодний сплав по этой реке с Майкой Черепицыной. И тогда шли долгие дожди, и они так же сидели в сырой палатке, где от одежды пахло немытым телом, а от портянок потом, и тоже коптил примус, но ссор между ними не было. Кретов, похоже, приухлёстывал за Майкой, а Иваньков надеялся, что Майка его отошьёт и на него, Иванькова, положит свой глаз. Кретова Майка отшила, но и на него не положила глаза, и поэтому все, без обиды друг на друга, отсидев дожди в палатке, сплавились.
— Выходит, нам Майки с тобой не хватало, — рассмеялся Кретов.
— Выходит, — согласился Иваньков.
В следующий полевой сезон Иваньков и Кретов сплавлялись по реке с Майкой Черепицыной.