— Что уезжает с вами.
— Да, это очень мило с ее стороны!
— Никуда она не поедет.
— Но почему? Она уже передумала? — Джой сделала большие глаза.
— Я запретил ей. Она останется здесь.
— С чего вдруг? — в глазах вспыхнула ненависть.
— Я не пущу.
— Каким же образом?
Все сначала… Ему казалось, голова вот-вот расколется.
— Кто-то заморочил ей голову, — сказал он, стараясь сдержаться. — Я выясню, кто именно.
Она опять очаровательно улыбнулась.
— Ну это ясно! Она на вас сердита, потому что считает, что это вы сегодня ночью выволокли меня из окна!
— Из окна? Что за ересь?
— А вы не знаете? Не может быть! Вот, посмотрите, что вы… Что у меня с ногами…
Она задрала юбку, продемонстрировав бедра.
— Какие синяки, видите? Все потому, что меня тащили из окна! Это, по-вашему, хорошо? Разве так приглашают девушку погулять?
— И вы сказали ей, что это сделал я?
— Ну нет! Я сказала, что, видимо, это были не вы. Но она не поверила. Кто бы это ни был, какой скотиной нужно быть, чтобы так обращаться с женщиной! Но если по-другому вы не умеете…
Он не ответил, задыхаясь от ярости.
Вытянув длинную голую ногу, она уперлась носком туфли в его колено и качнула кресло.
— Так насчет Джесси… Не беспокойтесь, Митч, двум девушкам всегда легче, чем одной.
— Ах ты, сука!
С размаху он ударил ее мозолистой ладонью по ноге. Звук получился, словно бобер хвостом хлопнул об воду. Отлетев от удара на спинку кресла, она рассмеялась:
— Вот деревенщина…
Услышав шаги Джесси, Джой мигом перестала улыбаться, с гримасой ужаса подняла руку, словно защищаясь.
И Джесси с ходу налетела на брата.
Нет ничего позорнее для мужчины, чем презрение в глазах пятнадцатилетней девочки. Тем более — его сестры!
Для ссоры времени не было — беда надвигалась на поля. Поэтому, плюнув на все, Митч, ухватив лопату, убрался со двора. Объяснения лучше было отложить на потом.
Река уже заливала старое русло пересохшего ручья. Почти достигая щиколоток, она напирала на старую дамбу.
Дамбе было уже семь лет, ее давно источили кротовые норы. Вода, попав в эти ходы, могла сразу вызвать осыпи.
И вот, позабыв про дождь, он расхаживал вдоль дамбы, отыскивая и заделывая промоины, подсыпая землю и латая первые повреждения. Дождевик мешал работать — он его снял. Соломенная шляпа набухла от воды и сползала на глаза — он ее сорвал и бросил туда же.
Хотя Митч знал, что это не поможет, здесь одному не справиться, а на помощь Кэса рассчитывать не приходилось. И не боли в ногах одолели старика, — он просто полностью отключился от жизни. Сидя с утра до вечера у приемника, потерял всякий интерес к окружающему и там нашел свой рай.