.
Хайнц. Ну, что?
Лени. Мой фильм…Я еду в Париж…
Он бросает конверт в воздух. Что-то меняется. Музыка. Хайнц подхватывает ее, они начинают танцевать. Оба отплясывают дикий танец с прыжками.
Сцена переходит в ночь церемонии вручения Золотой медали Гран При на Парижском кинофестивале 1937 года. Радостные и счастливые, они кружатся под музыку, которая замолкает на их последнем вращении. Она смеется. Геббельс наблюдает за ней. Она видит его. Он кланяется. Хайнц тоже видит его и уходит.
Геббельс. Где вы были? Я вас искал.
Лени оборачивается к Ханцу, но его уже нет.
Лени. А я просто… танцевала.
Геббельс. Вы такая красивая.
Лени. Спасибо.
Геббельс. И элегантная. Я привык видеть вас с карандашами в волосах и обрывками кинопленок на шее, я едва вас узнал.
Лени. Джозеф.
Лени подходит к нему. Она смотрит на зрителей, это те, кто глазеет на нее.
Выражение ее лица меняется. Она осознает, что люди ее разглядывают. Разглядывают их. Они тихо говорят между собой.
Геббельс. Эй. Почему вытянулось лицо, птичка? Вы же выиграли Гран При.
Лени. Я знаю.
Геббельс. Вы не рады?
Лени. Конечно, рада
Геббельс. Это была ваша мечта.
Лени. Я знаю.
Геббельс. И?
Пауза.
Лени. Зачем вы одели униформу?
Геббельс. Что?
Лени. Люди из-за этого нервничают.
Геббельс. Лени, мне все равно, что эти люди думают. И вы не должны об этом думать. Вы сделали невозможное. Вам удалось сделать фильм, от которого даже самые строгие наши критики в восторге.
Лени. Ну тогда, почему же они на нас так смотрят?
Геббельс. Путь смотрят. Они и должны смотреть. Вы создали этот шедевр, вашу «Олимпию» и никто вас не тронет. Четыреста тысяч метров отснятой пленки, из которых отобрано 4 часа великолепного фильма. Так, как вам это виделось. Каждый кадр поставлен и срежиссирован вами.
Снова играет музыка. Геббельс улыбается. Протягивает руку.
Потанцуете со мной?
Лени долго смотрит на него. Наконец, берет его за руку. Они танцуют. медленный и элегантный вальс. Лени замечает, что они одни. Смотрит на зрителей. Начинает что-то понимать.
Лени. Никто больше не танцует.
Геббельс. Вам надо привыкать к этому ощущению, Лени. Это зависть. Она теперь Повсюду. Олимпиада имела огромный успех. Благодаря вам теперь вся Европа знает, на что мы способны. Мы — сила, с которой надо считаться. Мы не просто еще одна небольшая страна, от которой можно просто так отмахнуться. Они приехали, и они соревновались с нами на нашем собственном поле. Они получали наши медали. Теперь им придется признать нас. Фюрер доволен, Лени.
Она смотрит на него, он притягивает ее к себе, и они кружатся в танце.