– А ты мне правда можешь рассказать про Париж? Я так его люблю, и когда я думаю, что ты его брал, мне кажется, будто я еду в гондоле с самим маршалом Неем.
– Вот уж совсем не интересно, – сказал полковник. – Особенно после того, как он выдержал столько арьергардных боев, отступая от какого-то русского города. Он дрался по десять, двенадцать, пятнадцать раз в день, иногда еще чаще. И потом даже людей не узнавал. Нет, и не думай кататься с ним в гондоле!
– Он всегда был одним из моих самых любимых героев.
– Еще бы. И моим тоже. До Катр-Бра. А может, это было не у Катр-Бра, а где-нибудь еще. Память у меня сдает. Давай назовем это просто Ватерлоо.
– У него там ничего не вышло?
– Ни черта, – сказал ей полковник. – Нет, ты его брось. У него было слишком много арьергардных боев на обратном пути из Москвы.
– Но его же звали храбрейшим из храбрых.
– Ну и что? Из этого каши не сваришь. Храбрым тебе полагается быть всю жизнь. И еще – умнейшим из умников. А ко всему этому нужно хорошее снабжение.
– Пожалуйста, расскажи мне о Париже. Я вижу, что целоваться нам больше нельзя.
– А я не вижу. Кто тебе сказал, что нельзя?
– Я сама, потому что я тебя люблю.
– Ладно. Ты сама, и ты меня любишь. Ну, нельзя так нельзя, будь оно трижды проклято.
– А ты думаешь, можно еще немножко, если тебе это не вредно?
– Мне вредно? – спросил полковник. – К черту! Разве мне что-нибудь бывает вредно?
– Пожалуйста, не злись, – сказала она, натягивая одеяло повыше. – Пожалуйста, выпей со мной вина. Ты сам знаешь, что тебе вредно злиться.
– Верно. И давай об этом не вспоминать.
– Слушаюсь, – сказала она. – Это я у тебя научилась так говорить. Видишь, мы уже больше не вспоминаем.
– Почему тебе так нравится эта рука? – спросил полковник, положив свою руку туда, где ей хотелось лежать.
– Пожалуйста, не прикидывайся, что ты глупый, и не смей, пожалуйста, ни о чем думать, ни о чем, ни о чем на свете!
– А я и на самом деле глупый, – сказал полковник. – Но я ни о чем не буду думать, ни о чем, даже о том, что на свете есть ничто и брат его – завтра.
– Пожалуйста, будь хорошим. Будь добрым.
– Буду. А сейчас я открою тебе военную тайну. Совершенно секретно: я тебя люблю.
– Вот это мило, – сказала она. – И ты это очень мило сказал.
– А я вообще милый, – сказал полковник, быстро прикинул в уме высоту моста, к которому они приближались, и рассчитал, что гондола пройдет свободно. – Это сразу бросается людям в глаза.
– Я вечно путаю слова, – сказала девушка. – Ты меня все равно люби. Я бы очень хотела, чтобы это я любила тебя.