Одолев спуск, я сразу помчался в гостиную, но она была пуста. Тогда я прислушался и сообразил, что теперь вопли доносятся до меня не так отчетливо, как раньше, когда я еще стоял на площадке лестницы; значит, кричат где-то на другой стороне дома.
Я кинулся назад в холл и увидел Пуаро и Дорро Плейфорд: оба торопливо спускались по лестнице. Я слышал, как бельгиец бросил: «Утренняя гостиная», – и они побежали к столовой. Последовав за ними, я вскоре обнаружил источник звука. Им оказалась Софи Бурлет. Она была в пальто и шляпе. И стояла лицом не к столовой, а к помещению напротив. Я решил, что это и есть утренняя гостиная: та самая, где, если верить Орвиллу Рольфу, некий мужчина и некая женщина напряженно обсуждали проблему открытого гроба.
Слезы текли по щекам Софи, пока она то выла, то визжала, неотрывно глядя в комнату, где ее глазам словно предстал невообразимый ужас. Она загораживала проход, и я не мог понять, что именно она видит. Но, судя по всему, это действительно было что-то немыслимое.
Пуаро был уже рядом с ней.
– Mon Dieu[14], – прошептал он, заглянув внутрь и всеми силами пытаясь сдвинуть визжащую женщину с места. – Не смотрите, мадемуазель. Не смотрите.
– Но… какой ужас! Я не понимаю, зачем… и вообще, кто… – Дорро завертела головой. – Гарри! Гарри! Где ты? В утренней гостиной случилось нечто невыразимое!
Мне наконец удалось пробиться к двери и заглянуть внутрь; то, что я там увидел, превзошло любые мои ожидания. Щадя чувства читателя, я опущу жуткие, омерзительные подробности представшей передо мной картины. Скажу только, что Джозеф Скотчер лежал на полу, рядом со своим инвалидным креслом, странно изогнувшись всем телом. Он был мертв; сомневаться в этом не приходилось – его убили, причем очень жестоко. Возле тела валялась дубинка из темного дерева. Весь ее широкий конец покрывала запекшаяся кровь вперемешку с фрагментами мозга. Красное растекалось по ковру, а череп Скотчера был разбит почти всмятку, так что отчетливо была видна лишь нижняя часть лица да искаженный гримасой рот.
За моей спиной появился Гарри. Он сказал Дорро:
– Я здесь, старушка. Что тут за чертовщина и почему такой визг?
– Чертовщина, – тихо повторил за ним Пуаро. – Вы совершенно правы, виконт. Без черта тут не обошлось. Это его рук дело.
Я вдруг почувствовал, что у входа в комнату уже собрались все, кто был в доме. Люди окружали меня со всех сторон. Сначала Клаудия, Гарри и леди Плейфорд в желтом шелковом халате. Орвилл Рольф и Рэндл Кимптон стояли за ними плечом к плечу. У последнего шевелились губы, словно он что-то говорил – возможно, пытался распорядиться сложившейся ситуацией, – но его слова тонули в общем шуме. Из-за спины леди Плейфорд выглядывали Бригида, Филлис и Хаттон. Дальше всех стоял Майкл Гатеркол. Я обратил внимание, что он тоже был в пальто. Неужели он и Софи все это время были в саду вместе? Может, они и вправду любовники?