Нужно быть настоящим храбрецом, чтобы бросить такое в лицо побледневшей от ярости Оливии Эверси. Ее прищуренные глаза сверкали льдом.
– Ты чертов наглец, Адам Силвейн, – грозно отчеканила она, выплюнув его имя словно ругательство.
Но Адама не испугала ее гневная вспышка. Требовалось что-то посильнее, чтобы лишить его самообладания.
– Я неправ? – тихо спросил он.
Оливия обожгла его яростным взглядом. Адам не дрогнул, не извинился, не сделал попытки успокоить ее, просто ждал – молчаливо, с бесконечным терпением, которое не раз помогало ему добиться желаемого. Наконец Оливия тяжело опустилась на скамейку и сомкнула веки. Адам уселся рядом с ней.
Некоторое время они молчали, погруженные каждый в свои мысли. Свежий ветерок играл их волосами, холодил кожу. Постепенно к лицу Оливии вернулась краска, гримаса боли разгладилась.
Оливия посмотрела на Адама глазами, полными слез. Уголки ее губ слегка кривились.
– Я любила его, – хрипло прошептала она.
Ни один человек прежде не слышал от нее этих слов. Адам молчаливо кивнул. Она прерывисто вздохнула, прикрыв глаза рукой.
Любовь. Сколько безумной боли, страстного желания и горечи заключено в этом слове. Терпение и доброта – чистый вздор, как верно заметила леди Фенимор. В любви нет места трусости. Но, возможно, и мудрости тоже, подумалось Адаму. Наверное, сама любовь делает нас глупцами, иначе никто не решился бы влюбиться.
Вскинув голову, Оливия посмотрела на дом. Глаза ее затуманились от нахлынувших воспоминаний. Внезапно на ее лицо набежала тень, губы сжались.
– Лайон далек от совершенства. – От ее тона повеяло холодом.
– Не может быть!
Оливия слабо улыбнулась краешком рта.
– Я недавно кое-что узнала о его прошлых эскападах.
Адам сочувственно хмыкнул. Она понемногу успокоилась. Вместо прежней резкости и язвительности, так часто прорывавшихся в ее речи, в голосе Оливии появилась непривычная мягкость, будто лопнул ледяной панцирь, сковывавший ее чувства и мысли.
– Как ты думаешь, что это значит, Адам? Почему он решил вернуть миниатюру именно сейчас?
Ответ на этот вопрос знал один Лайон. Но если Оливия в душе искала оправдания, чтобы начать жизнь с чистого листа, она могла заключить, что Редмонд решил порвать с ней.
– Думаю, ты вправе истолковать этот знак как пожелаешь.
Оливия впилась взглядом в лицо Адама, пытаясь прочесть его мысли, словно жрица, предсказывающая будущее по полету птиц. На мгновение в ее глазах мелькнул огонек решимости. Казалось, она готовится сбросить с себя бремя любви к Лайону. Но в следующий миг лицо Оливии снова исказилось от боли и мучительного желания, которые подтачивало ее изнутри уже долгие годы. Стойкие, непреклонные, упрямые люди, подобные ей, так легко не сдаются.