– Постарайтесь успокоиться, Эд! Вам нужен доктор. Un dottore, per piacere, Signor Capitano![73] – сказал Рей Делл’ Изоле.
– Si, d’accordo, subito. Franco, chiamo il dottore[74], – сказал Делл’ Изола полицейскому.
Пока Делл’ Изола говорил, Коулман набрал в рот слюны и плюнул в лицо Рею, попав ему в правую щеку.
Правая рука Рея дернулась к щеке, потом он потянулся за платком.
Его итальянский дружок, видевший это, прокричал что-то Коулману, но тот ничего не понял. Рей отвернулся, как трус, каким его всегда и считал Коулман. Однако силы внезапно покинули Коулмана, и он позволил усадить себя на стул, потому что иначе упал бы на пол. Казалось, все заговорили одновременно. Собравшиеся разделились. Рей и его приятель говорили с клерком Делл’ Изолы, который записывал их слова. Зордий стоял поблизости. Появился доктор, и Коулман прошел в соседнюю комнату, а следом за ним – Зордий. С Коулмана сняли рубашку.
Он услышал слово «frattura»[75]. Рядом стояли двое полицейских, смотрели.
Зордий наклонился к Коулману, уперев руки в колени:
– Скажите мне, что на самом деле случилось в ту ночь на Лидо.
Коулман ощущал, как от Зордия исходит враждебная сила. Этот крупный, физически сильный человек не верил ему. Коулман не смотрел на него. Дружок Рея – это, вероятно, гондольер, который вытащил его из воды, и, наверное, Рей сообщил об этом Зордию. Коулман сказал по-итальянски ближайшему полицейскому:
– Позвоните, пожалуйста, моему другу мадам Инес Шнайдер в отель «Гритти-палас». Я хочу с ней поговорить.
К одиннадцати часам следующего утра Рей забрал свой чемодан из пансиона «Сегузо» на набережной Дзаттере и оплатил счет, который ему выставили за три дня полупансиона. С ним были очень вежливы, не задавали никаких вопросов, и Рей добавил две тысячи лир чаевых для горничной. Почты для него не было, ведь он никого и не просил писать ему туда.
Но молодая женщина за стойкой портье посмотрела на него с удивлением и спросила:
– Вы ранены?
– Немного рассек кожу, – ответил Рей. Они говорили по-английски. – Извините за беспокойство, которое я вам доставил. Огромное спасибо за терпение.
– Не за что. Мы надеемся еще раз увидеть вас.
Рей улыбнулся. Здесь и в самом деле проявили к нему немалую доброту!
– Вам нужен носильщик?
– Спасибо, я справлюсь.
Он вышел со своим чемоданом, довольно тяжелым, надо сказать.
По террасе перед пансионом, мимо мастерской Рёскина, на набережную Дзаттере… но это было не то направление. Рею назначила свидание Инес в полдень у «Флориана». Может, стоит отвезти чемодан в Джудекку, а потом вернуться за ним? Рей решил тащить чемодан с собой. Он пересек остров и сел на вапоретто у Академии. С чемоданом, в котором лежали его вещи, вернее, часть их. Когда вапоретто отчалил от берега, Реем овладело ужасное чувство, будто он прощается с чем-то навсегда. Инес прислала ему послание в тот момент, когда он утром уходил от синьора Чьярди. Она просила его позвонить, и он позвонил. Оказалось, что Коулман рано утром пришел в отель после операции на локте, сделанной предыдущим вечером, и забрал свои вещи. Хотя Инес ничего такого не сказала, Рей предположил, что Коулман больше не хочет ее видеть. Но Инес хотела видеть Рея, и к тому же сегодня во второй половине дня она уезжала из Венеции. Рей сошел на остановке «Сан-Марко» и двинулся к Пьяцце, останавливаясь иногда, чтобы поглазеть на витрины магазинов, поскольку времени у него оставалось с запасом. Неподалеку был «Бар Дино», он мог бы заглянуть туда и выпить чашечку кофе, но ему не хотелось этого делать. К тому же Елизавета, наверное, не работает по воскресеньям. Но ему было приятно представлять ее сегодня утром: вот она стоит, как всегда, за стойкой бара, болтает с завсегдатаями. В неменьшей мере доставляло ему удовольствие думать, что она дома, моет голову, делает педикюр, стирает свитер или лениво бранится с отцом или матерью, пытаясь убедить их в том, что жизнь в Венеции – сплошная скука. И еще Рея радовала мысль о том, как через год она выйдет замуж.