– Хорошо выглядишь, мама, – сказала Руби, совершенно не кривя душой.
– О, ты тоже! Ты тоже! Пойдем в дом!
Приняв душ и переодевшись, Руби прошла на кухню, где у матери уже был готов чай.
– А еще я сделала тебе тост с корицей! Как в старые добрые времена!
От этих слов повеяло ностальгией, и Руби улыбнулась. Когда на улице шел снег, она, возвращаясь домой, обязательно находила на кухне тост с корицей. Это была их маленькая семейная традиция, которую ее мать унаследовала от своей матери, бабушки Руби. А чаепитие было их взрослым ритуалом, который они соблюдали до мельчайших подробностей. Обе любили слабенький американский чай – «Липтона» будет вполне достаточно, спасибо, – и, собираясь вместе, как сегодня, твердо знали, что обойдутся одним пакетиком на двоих. Руби села к столу.
– Ну, расскажи мне о Нью-Йорке. Как там живется?
Есть искушенные, умудренные опытом матери, которые могут поделиться своими абстрактными идеями или подсказать, где купить именно такой лифчик, какой тебе нужен.
Шелли была не из таких, но Руби это нисколько не заботило. Потому что, хоть ее мать, возможно, и не видела последний нашумевший документальный фильм о суданских беженцах, зато реагировала на события ее жизни с искренним удивлением и радостным ликованием. Она была готова бесконечно слушать о Манхэттене, о работе и жизни Руби, и все это до сих пор вызывало ее живейший интерес.
– Ну, в Виллидже открылся новый ресторан, – сказала Руби, – но туда никак нельзя попасть, потому что он вечно забит друзьями владельцев. И всех это жутко достает.
– Правда? Как интересно. И там все время полно знаменитостей?
– Каждый вечер.
Мать Руби сокрушенно покачала головой.
– Это неправильно.
Руби улыбнулась.
– Конечно.
Она пригубила свой чай и, взяв со стола тост с корицей, откусила кусочек.
– Мам, я тут все думала… Каково тебе было?
– Что ты имеешь в виду, дорогая?
– Ну, каково это – быть матерью-одиночкой?
Шелли закатила глаза.
– О, это настоящий ад. Просто ужас. Это были жуткие времена.
– Тебе было одиноко?
– Дорогая, это не то слово. Мне было так одиноко, что я неоднократно думала о том, чтобы покончить с собой. И я не шучу. Это был настоящий кошмар, правда. – Шелли хлебнула чаю. – А кто владелец этого ресторана? Тоже известный человек, да?
– Да, вроде того. У него свой журнал. – Руби попыталась вернуться к прежней теме. – Значит, для тебя это был ужасный жизненный опыт, как мне и запомнилось?
– О, я уверена, что это было намного хуже, чем тебе запомнилось. Это были худшие годы моей жизни, – с горькой усмешкой сказала она.