Управляющий вытаращил глаза.
— Что же касается их пистолетов, — продолжал незнакомец, — то они ненастоящие. В мои времена их называли пугачами. От них много шума и никакого вреда.
Он закрыл глаза. Эти странные белые глаза, от которых Управляющего била дрожь.
Потом незнакомец прошептал:
— Сколько тебе лет?
— Почему ты спрашиваешь?
— Пожалуйста, скажи мне, сколько тебе лет.
— Двадцать пять, — пробормотал Управляющий.
Незнакомец долго обдумывал эту информацию.
Лицо его собеседника, покрытое юношеской бородкой, покраснело от волнения.
— Почему ты так нервничаешь? — деликатно спросил его незнакомец.
— Я не нервничаю.
— Это чувствуется по твоему поту, — парировал тот. — Так сколько вас? Из скольких людей состоит ваш город?
— Почему я должен говорить тебе это?
— Потому что я тебя об этом спрашиваю. И потому что я не способен использовать эту информацию против вас. Посмотри на меня.
Управляющий подчинился этому приказу. Он никогда не видел настолько старого человека. Самым взрослым человеком в Городе была Мать милосердия, а до нее самой взрослой была Мама, которая спасла их во время Чрезвычайного положения.
Но Мама была старше этих потерявшихся детей едва ли на десяток лет и умерла молодой.
А этот человек был стар.
Такая же длинная нестриженая борода была у главного героя истории, которую рассказывала Мама, — истории человека, пустившегося в охоте за огромным белым китом до самого края мира.
— Но я все-таки не настолько старый, — сказал вдруг незнакомец, как будто умел читать мысли.
— Сколько тебе лет?
— Во время Страдания мне было приблизительно столько же, сколько тебе сейчас. Страдание — это то, что ты называешь Чрезвычайным положением. Все называют его по-своему, но это одно и то же. День, когда все пропало, кроме надежды, да и ее осталось немного. Видимо, людскому роду суждено исчезнуть…
Управляющий раздосадованно махнул рукой.
— У меня нет времени на обсуждение бесполезных глупостей. Постарайся отвечать четко. Я хочу знать, кто ты и где ты находился перед тем, как повстречать Сынов Гнева. Хотя я согласен, все произошло так, как ты говоришь.
— Сыны Гнева? Вы так их называете? Подходящее название. Они молились, пока избивали меня. Они были похожи на чертей, но безостановочно молились на латыни. Я знавал только одного настолько же чокнутого человека. Это был проповедник, ездивший на гигантском грузовике, внутри которого была церковь. Только его Церковь мучила и убивала. Его звали Давид Готшальк. Что-то среднее между палачом и проповедником. И я уже видел подобный символ, как раз на алтаре его церкви.