Сегодня обед состоял из трех крошечных рыбешек под названием плотва, которых хозяин выловил в озере. Почти безвкусные, но, по крайней мере, замена овсу. Мелкие рыбьи косточки Либ положила на край тарелки.
Проходили часы. Либ пыталась читать роман, но все время теряла нить повествования. Анна выпила две ложки воды и выделила немного мочи. Пока никаких явных доказательств. На несколько минут зарядил дождь, по маленькому оконцу стекали дождевые капли. Когда прояснилось, Либ захотелось прогуляться, но она опасалась, что в любой момент в переулке могут показаться энергичные просители, жаждущие хоть на миг увидеть Анну.
Девочка вынимала из книг свои священные карточки, нашептывая каждой из них милую чепуху.
– Прости меня, пожалуйста, за подсвечник, – проговорила Либ. – Я такая неловкая, и вообще не стоило вынимать его из шкатулки.
– Я вас прощаю, – ответила Анна.
Либ не могла припомнить, чтобы кто-нибудь говорил ей подобные слова и столь официально.
– Знаю, он тебе нравился. Тебе ведь на первое причастие его подарили, верно?
Девочка достала из ящичка куски подсвечника и погладила трещину в месте соединения двух фарфоровых частей.
– Лучше не слишком привязываться к вещам.
Этот тон самоотречения привел Либ в уныние. Разве дети по своей природе не стараются все ухватить, изведать все жизненные удовольствия? Она припомнила слова молитвы: «…изгнанные чада Евы».
Анна взяла маленький пакетик с волосами и засунула его обратно вовнутрь Девы Марии.
Волосы более темнее, чем у нее. Подруги? Или брата? Да, Анна могла попросить у Пэта локон перед его отплытием в Америку.
– Какие молитвы читают протестанты? – спросила девочка.
Вопрос этот озадачил Либ. Она собралась с духом, чтобы дать банальный ответ по поводу схожести традиций. Но вместо этого неожиданно для себя ответила:
– Я не молюсь. – (Анна широко раскрыла глаза.) – И уже много лет не хожу в церковь, – добавила Либ.
Назвался груздем – полезай в кузов.
– «Больше счастья, чем праздник», – процитировала Анна.
– Прошу прощения?
– Молитва приносит больше счастья, чем праздник.
– Похоже, это мне не помогает. – Собственное признание заставило Либ смутиться. – У меня не было ощущения, что я получаю отклик.
– Бедная миссис Райт, – пробормотала Анна. – Почему вы не хотите назвать свое имя?
– Почему бедная? – спросила Либ.
– Потому что ваша душа должна быть одинокой. Та тишина, которую вы слышали, когда пытались молиться, – знак, что вас слушает Господь.
Лицо ребенка сияло.
Шум у входной двери избавил Либ от продолжения разговора. Мужской голос перекрывал голос Розалин О’Доннелл. Разобрав лишь несколько слов, Либ поняла, что этот английский джентльмен рассержен. Потом входная дверь захлопнулась.