— Ая… — откликнулся Мэтт. — Где ты?
— Я здесь, маленький мой, — улыбнулась она и проступила во мраке. — Видишь?
Коридор, в котором они вынырнули, по-прежнему был тёмным, пустым и гулким.
— Я знал! — мальчик всхлипнул и схватил её за руку. — Я знал, что ты всё равно придёшь…
— И я знал, — безмятежно сказал голос. — Здравствуй, Ая. Информация — это уже почти форма. Правда?
— Правда, чёрт бы побрал вашу предусмотрительность, — не выдержала она.
— Да, да, — засмеялся голос. — Естественно. Для простоты и безопасности следовало бы оставить только вашу, не так ли?
Тьма вокруг была плотной, почти осязаемой, но по голосу было понятно, что человек спокоен и стоит так близко, что только протяни руку.
— Я хочу вам кое-что рассказать, — снова заговорил голос. — Я видел сегодня крысу. Просто крысу. Маленькую такую, дикую, серую. Скорее даже крысёнка. Этакий длинноногий крысиный подросток. И знаете, что я подумал? Что он, этот родившийся здесь крысиный ребёнок, по сути, точно такой же абориген, как и я. И прав на жизненное пространство имеет столько же. Если сможет. Загвоздка только в том, что не может.
Он замолчал.
Ая аккуратно отцепила ладошки Мэтта от своей руки и сперва вложила, а затем и зажгла в них свечу.
— Подержи-ка, пожалуйста, — сказала она. — Пусть всё это превратится в свет, так будет приятнее.
Мэтт послушно взял свечу и поднял её повыше. В её свете лицо стоящего рядом человека показалось Ае усталым, осунувшимся и даже почти родным.
— Землетрясение не было плохой идеей, — сказала она. — Хотя бы потому, что вообще не было идеей. Идея была другая — понять.
— Все люди — братья, — заговорщицки подмигнул человек. — Да и не люди, собственно, тоже. Весь вопрос в том, кто в ком нуждается и кто кому не нужен: для одного у нас всегда есть "я здесь, маленький", а для другого — только жестянка с отравой и надписью "не содержит, не раздражает, не требует"…
Он наклонил голову набок и долго смотрел, как в руках у Мэтта плавится и мерцает свеча.
— А что, если по большому счёту он и сам и не раздражает, и не требует?
Ая усмехнулась.
— Ты же сам и видишь, и чувствуешь, — сказала она. — Мне кажется, что по большому счёту мало кто при подсчёте чужих очков пользуется большим счётом. Обходятся малым, своим.
— Ой! — испуганно дёрнулся Мэтт. Перекинув свечу в одну руку, он сунул другую в зашевелившийся вдруг карман и вынул оттуда тощего перепуганного крысёнка. — Что это?!
— Это тот самый? — засмеялся человек. — Неплохо. И всё равно его права какие-то уж слишком бесправные.
Крысёнок пискнул, юркнул у Мэтта между пальцев, галопом промчался между людьми и исчез во мраке.