Франсуа встал на колено.
— Нет. — Сеньор убрал руку. — Я не стану благословлять тебя. Довольно того, что я не считаю тебя изменником. Пусть провидение или Святая Дева, которая, как ты говоришь, зовет тебя, укрепит твое чувство долга. Иди.
Из-за кресла выскочил карлик и, приплясывая, прошипел в лицо Франсуа. — Иди, тебе сказано. Иди.
Синьор пнул карлика ногой. Тот ткнулся в лицо Франсуа желтым сморщенным личиком: — Иди. Оставь своего господина. Уходи.
— Постой, — распорядился сеньор. — Возьми. — Он снял с пальца перстень с плоской нашлепкой поверх драгоценного металла, повертел в руке, протянул Франсуа. — Носи, тебе будет впору. Он достался мне в память о Иерусалиме.
Выйдя во двор, Франсуа поднял голову. Стена, как занавесом, была затянута багрянцем осеннего винограда. За окном жила Алиса, которая, как и Франсуа, воспитывалась в замке. Девочкой ее привез с собой сеньор из Италии. Ее родители умерли там от моровой язвы. Болезнь пощадила Алису, но она осталась одна. Они были друзьями, и Франсуа не мог уехать, не попрощавшись.
Она выслушала его, опустив голову. Говорила она медленно. — Я рада, что ты выздоровел. Я молилась за тебя все это время. Хотя, что значат мои молитвы перед заступничеством Святой Девы. Я могла бы ждать, если бы ты ушел в поход. Я ухаживала бы за тобой, если бы ты был ранен. Возможно, когда-нибудь… когда мы станем другими. Но не сейчас. Возьми этот шарф. Я вязала его, когда ты был болен. Мне казалось, пока длится работа, ты не умрешь. Никто не знает прочности нитей, которые связывают нас с жизнью. Но они не должны рваться. Теперь ты выздоровел. Прощай.
Снаружи, в глаза Франсуа, привыкшие к полумраку, резко ударил солнечный свет. Спустя несколько дней в канун праздника Святого Михаила он приехал в аббатство и был принят епископом.
— Я рад видеть тебя здоровым. Поешь. Сытый и голодный не разумеют истины. Она не здесь и не здесь. — Сухая рука поочередно прикоснулась к голове и животу. — Мысли о хлебе и тяжесть в желудке не должны отвлекать от размышлений.
Франсуа рассказал о чудесном исцелении. Епископ подошел к окну и долго стоял молча, спиной к Франсуа. Был виден двор аббатства. За оградой лежали убранные виноградники, за ними на холмах стеной стоял сверкающий золотом осенний лес. Дорога была оживлена. Люди готовились к празднику. Шли принаряженные крестьяне из соседних деревень, тянулись повозки, немало было конных и пеших. Народ сходился, чтобы отблагодарить Господа за прожитый год и завершение осенних трудов.
— Завтра день Святого Михаила, — сказал, наконец, епископ, — покровителя нашего воинства. Тебя воспитали, чтобы ты защищал этих людей и нашу веру. Но ты избрал другой путь. Я знаю, что ты скажешь в ответ, и сам спрашиваю себя. В чем наше назначение? На ответ может уйти вся жизнь. Того, кто задал себе этот вопрос, уже не остановить. Однако, на этом пути Бога можно не только найти, но и потерять. Во время похода в Палестину некоторые гнали впереди гуся и козу, которые, как они верили, исполнены благодати. Возможно, глупость и простодушие — самые распространенные из ересей. Когда я думаю так, то гоню Дьявола молитвой, но он не уходит далеко. Он терпелив и ждет. Ты сам должен пройти свой путь. Куда он заведет тебя? Я буду молиться за тебя. Но я не могу благословить тебя.