— Моя королева, вы плохо едите. Как прошел ваш день? — спросил советник, и Этайн, попросив взглядом разрешение у Мидира, принялась с жаром рассказывать о Северном море.
Волчий король порадовался деликатности Джареда. Воистину, четверо волков, которые вот уже полчаса хранят гробовое молчание внешне, но переговариваются мысленно о ее персоне, не самая лучшая компания для его королевы.
Мэллин тем временем подхватил кларсах[1], тронул струны: «Обманом полон взор, но я и сам обманываться рад…» — и тут же смолк под взглядом Мидира.
— Уж не Золотая ли это арфа с ее тремя мелодиями? — поддразнила Этайн.
— Что известно тебе о ней, человечка? — с вызовом спросил Мэллин.
Мидир насторожился. Уж больно не хотелось портить этот чудесный день братскими разборками.
Этайн, однако, и не думала обижаться. Вымолвила обрадованно:
— Первая мелодия — светлая грусть. Вторая наполняет душу покоем или вызывает целительный сон. Третья дарит веру, надежду и любовь! Какую из них споешь ты, брат моего мужа?
— Третью, разумеется. Ты же в Грезе, человечка. Чего еще ждать от нее, как не истинной любви? — Мэллин с вызовом глянул на Мидира. — Правда, говорят, и в яблоневый сад нужно приходить со своими яблоками! — фыркнул он.
Гибкие пальцы брата привычно прошлись по струнам, и грустная мелодия наполнила зал. О прекрасной и обреченной любви, что случается раз в тысячу лет. Этайн замерла, внимая балладе.
— Ты позабудешь с ней свои печали, — звенел высокий, чистый голос Мэллина. — Любви так соблазнителен дурман! Всё очень верным кажется вначале…
— Мэллин! — предостерег Джаред, и тот спешно отложил кларсах за спину.
— …но неизбежно вскроется обман, — глухо закончил Мидир.
Только судорога, что свела руку, помешала дотянуться до брата.
Полузабытые слова прозвучали громом среди ясного неба. А упавшая после них тишина — затишьем перед грозой.
— Этайн… — вырвалось и вовсе неожиданно.
Боль задавила виски предчувствием неизбежных бед и потерь.
Мидир не понял, не заметил, как Джаред в очередной раз вытащил сопротивляющегося Мэллина из залы, как сзади подошла Этайн. Лишь почувствовал, как она прижалась, обняла руками, обожгла шею горячим дыханием, утишила боль неподдельным сочувствием.
— Я слышала эту балладу. Бог никак не мог соблазнить земную жену и прикинулся её мужем… Друиды сказали: взамен он оставит то, чего у себя не ведает. И бог отдал этой женщине своё сердце. Не думала, что баллада взволнует тебя. Разве кто-то хочет похитить меня? Разве ты отдашь меня?
Вздохнула глубоко и смотрела волнительно, как будто сомневалась.