Волчий король коснулся губами ее виска…
Черный замок глазами Этайн кажется Мидиру непривычно темным, незнакомым, недоброжелательным, даже зловещим. Она спешит длинными бесконечными коридорами, задыхаясь от испуга и быстрого бега, чувствуя за спиной жаркое дыхание погони. Легкокрылой вспугнутой птицей, что сама летит в силок.
Проход есть только в одном месте, но это иллюзия, и Этайн трогает зеркало. Черная поверхность не отражает ничего: ни замка позади, ни даже ее саму.
Этайн переступает с ноги на ногу. Ей неудобно, подняв подол из черного шелка, расшитый серебром, она с недоумением смотрит на одну ногу, обутую в серебряную туфельку, и босую вторую. Легкий смех заставляет поднять голову и устремить взгляд вперед. Там, во тьме черного зеркала, другая Этайн, в желтой тунике и одной сандалии с высоким переплетением золотистых ремешков, в солнечном блеске браслетов на запястьях, лодыжках. И с янтарным ожерельем на шее.
Этайн из настоящего замирает. Замирает и все вокруг. Она протягивает руку, касаясь призрачной Этайн из прошлого, они сливаются в одно.
Позади темным контуром вырастает фигура Эохайда. И не в самом лучшем его виде.
Эохайд заходит в палатку.
Видимо, решает Мидир, дело было не слишком далеко от вересковой свадьбы.
Эохайд немного пошатывается, а глаза светлые, блестящие — по всему следует, что выпил, и выпил много. Вино, которое ши пьют как воду, усиливает желание у людских мужчин, а голову туманит. Иначе бы…
Мидир догадывается, что сейчас произойдет, и чуть не рвет сон.
…иначе Эохайд не привлекал бы Этайн — ждущую его нежную Этайн! — к себе, не обращая внимания на ее сопротивление. Укладывает на низкое ложе, раздвигает бедром ноги…
Темнота. Видимо, не в силах смотреть, Этайн сжимает веки. Она хотела бы и не чувствовать, но не может.
Боль, разочарование, обида Этайн передаются Мидиру слишком явственно.
Этайн поворачивает голову, открывая глаза на тихий звук — птица напротив нее опускает крылья, словно они перебиты.
Мидир, не выдерживая, выныривает из сна.
Как он не увидел, не заменил, не стер это воспоминание? Разве что… Этайн прятала его даже от самой себя.
Она, судорожно закашлявшись, очнулась. Мидир, сидя на краю постели, спиной ощутил ее взгляд. Расцепил сжатые кулаки, замедлил дыхание, тщетно пытаясь успокоиться. Собственная спальня показалась ему мрачной и темной, и Мидир вновь вернулся мыслями в сон.
Эохайд взял ее без подготовки, мало того — видя, что ей не нравится, и она не хочет!
— Мое сердце, — тихо и виновато позвала Этайн.
Он повернулся не сразу. Она сидела, подобрав под себя ноги. Глаза ее были закрыты, из-под век текли слезы.