О б в и н и т е л ь. Вам слова не давали, господин защитник хороший. Продолжим слушание. Слово имеет обвиняемый.
О б в и н я е м ы й К е й т е л ь (судорожно вскидывает монокль). Еще раз заявляю о своей невиновности. Война сурова, она не может существовать без жертв. Точно так же и я не в состоянии отвечать за последствия каждого выстрела. Как вам известно, ОКВ не занимается работой отдельных огнестрельных единиц. Мы стрелки на карте рисуем, от наших стрелок еще никто не погибал. К тому же я солдат, этим сказано все.
П о м о щ н и к с у д ь и. Небось во время войны не величал себя солдатом.
О б в и н и т е л ь. Позвольте узнать, чью же волю вы исполняли?
О б в и н я е м ы й К е й т е л ь. Главнокомандующего А. Гитлера.
З а щ и т н и к. Господин председатель, я должен дать пояснения. Принцип фюрерства являлся высшим государственным принципом национал-социалистической Германии. Повиновение, бездумное, нерассуждающее повиновение сделалось национальной чертой немецкого народа. А народную черту нельзя считать основой для обвинения. Прошу занести мое заявление в протокол, так как в настоящий момент мы создает исторический прецедент об ответственности за групповое убийство на войне, что будет иметь крайне нежелательные последствия для всех войн, могущих возникнуть в ближайшем и отдаленном будущем. А то что же выходит? Начнется, не дай бог, война в каком-нибудь Вьетнаме, убьют там какого-нибудь вьетнамца, а отвечать за это будет его высочество американский президент. Ловко это у вас получается.
О б в и н и т е л ь. Уважаемый господин председатель, достопочтимые господа судьи. В процессе нашего многодневного и кропотливого, черт бы его побрал, разбирательства перед нами прошла целая галерея убийц от рядового до фельдмаршала, и все они с одинаковым единодушием твердили о своей невиновности и непричастности к убийству старшего лейтенанта В. Коркина. Что же получается? Убийство совершено, но убийцы не оказалось, он как бы отсутствует в природе. Соответствует ли данное утверждение истине? Об этом смешно спрашивать. Я утверждаю: нет! — ибо был выстрел. Нет! — ибо есть труп убитого, ибо Гитлер не унес всю вину в могилу, ибо не может одна воля уничтожить все живое, а один палец нажать все спусковые крючки. Теперь они прикидываются невинными ягнятами… Можете сказать свое последнее слово, подсудимый.
О б в и н я е м ы й К е й т е л ь. Трагедия состоит в том, что то лучшее, что я мог сделать как солдат: повиновение и верность, — было использовано для целей, которые нельзя было распознать.