Пабло Неруда
Испания в сердце
Перевод Ильи Эренбурга, 1939 г.
Обращение
Чтобы начать, как о раскрытой розе,
как о начале неба, воздуха, земли,
тоска по песне, по металлу боя,
который обнажает кровь.
Испания, хрусталь и битый камень,
взволнованная тишина пшеницы,
мех и горячий зверь.
Сегодня, завтра - ты идешь
ни шороха, ни слова:
испуг надежды, как высокий воздух.
Стертая луна
из рук в руки,
от колокольни к колокольне.
Мать-родина, овес, кулак,
сухая и горячая земля героев!
Бомбардировка
Кто на дороге, кто?
Кто это, кто?
Кто в темноте, кто в крови?
Пепел, железо, камень,
смерть, пламя, плач.
Кто это, мать, кто?
Кто? И куда?
Проклятие
Родина, клянусь, ты прорастешь из пепла,
цветок неистощимых вод.
Из твоего рта, измученного жаждой,
вылетят лепестки хлеба.
Проклятье пришедшим на твою землю
с топором и жалом,
выжидавшим часа, чтобы открыть дверь
наемникам и марокканцам.
Дайте лампу, глядите:
земля пропитана кровью,
кости обглоданы огнем,
это - одежда Испании.
Проклятье невидящим,
слепым,
принесшим родине
вместо хлеба слезы.
Испания, бедная по вине богатых
Бедность была для Испании, как чадные подмостки:
камни, навороченные ручьем беды,
нераспаханная целина,
запретные кладовые
с оловом и лазурью,
утробы и ворота, запечатанные наглухо.
Их сторожили:
люди в треуголках с ружьями,
священники, похожие на печальных крыс,
толстозадые прислужники короля.
Суровая Испания, край сосен и яблонь,
твои господа запрещали тебе
сеять хлеб, тревожить руду, покрывать коров.
Ты должна была жить могилами,
ходить на паломничество к святому Христофору
и приветствовать американских макак
из "приличного общества".
Не стройте школ, не скребите плугом кору земли,
не собирайте зерен счастья,
молитесь, скоты, молитесь!
Вас поджидает толстозадый бог:
"Хлебай похлебку, брат во Христе!"
Мадрид (1936)
Мадрид, одинокий и гордый,
июль напал на твое веселье
бедного улья,
на твои светлые улицы,
на твой светлый сон.
Черная икота военщины,
прибой яростных ряс,
грязные воды
ударились о твои колени.
Раненый,
еще полный сна,
охотничьими ружьями, камнями
ты защищался,
ты бежал,
роняя кровь, как след от корабля,
с ревом прибоя,
с лицом, навеки изменившимся
от цвета крови,
подобный звезде из свистящих ножей.
Когда в полутемные казармы, когда в ризницы измены
вошел твой клинок,
ничего не было, кроме тишины рассвета,
кроме шагов с флагами,
кроме кровинки в твоей улыбке.
Объяснение
Вы спросите: где же сирень,
где метафизика, усыпанная маками,
где дождь, что выстукивал слова,
полные пауз и птиц?
Я вам расскажу, что со мною случилось.