Глядя, как подрастает братик, Салим мечтал, чтобы его собственное превращение в мужчину происходило так же быстро. Он хотел, чтобы на его лице, груди и во всех местах, где положено, выросли волосы. Он внимательно осматривал себя, уединившись в ванной, и обнаруживал изменения, заметные лишь ему. Ему хотелось, чтобы руки окрепли и покрылись сеточкой вен, такой же, как на отцовских предплечьях. Его голос дрожал и ломался, поэтому говорить приходилось мало. Салим надеялся, что вскоре голос подрастет вместе с ним.
Ответственность за свою семью и уважение, которое проявил Хакан, заставили его чувствовать себя мужчиной, даже если тело говорило о другом. Салим бродил в толпе в поисках дружелюбного лица. Хакан не знал никого из фермеров, поэтому не мог предложить другой помощи, кроме как привести его сюда. Салим понятия не имел, что делать дальше, когда они приедут на ферму, и хотел найти кого-то, кто мог бы ему подсказать.
Большинство людей тут были старше его. Они курили, щурясь от яркого утреннего солнца. Всего около тридцати человек. Женщины держались в стороне. У некоторых на головах вместо косынок пестрели яркие платки, чинно завязанные под подбородком. Одевались тут женщины в скромные рубашки с длинным рукавом и юбки до земли. От беспорядочного калейдоскопа орнаментов рябило в глазах.
Салим хотел было подойти к женщинам, но одернул себя. Если он хотел, чтобы к нему относились как к мужчине, нужно было вести себя соответствующе. Он глубоко вздохнул и сел на обочине дороги рядом с человеком лет сорока. Салим разглаживал ткань брюк, думая, как бы завести разговор, когда мужчина хрипло откашлялся и выплюнул на тротуар плотный желтый сгусток. Даже если бы у Салима перед носом захлопнули дверь, это и то выглядело бы дружелюбнее.
У него крутило живот. Он поднялся и взглянул на часы. Коснулся циферблата и пробежал пальцами по изношенному кожаному браслету. Сбоку стояли трое мужчин возрастом далеко за тридцать и о чем-то болтали. Салим решил попытать счастья. Он подошел к ним, но как раз в тот момент они умолкли.
– Здравствуйте! Вы работаете на ферме? – спросил он.
Его голос взлетел на целую октаву. Салим почувствовал, как лицо ему заливает горячая краска стыда.
Мужчины оценивающе посмотрели на него. Один из них, одетый в салатовую рубашку и мешковатые темно-синие брюки, похоже, старший из троих, кивнул и спросил:
– Ты афганец?
Салим удивился, услышав пушту.
Его семья говорила на дари, но Салим немного понимал и пушту.
– Да-да, – ответил он на дари, энергично кивая.
– Ты тут работу ищешь? – с веселым удивлением спросил один из мужчин.