Я остановился. С Алисой мы разошлись уже… два года назад?
Иногда время летело чересчур быстро.
Линза отправилась в другой ящик, точно таким же образом закрывшийся. С этого момента я больше не при исполнении. Это и хорошо: при исполнении я бы в жизни не попёрся к Адатигаве на ковёр — без ордера на арест и взвода СПОР за плечами так точно. И делать этого мне очень и очень не хотелось.
Оставив папку, я пошёл на кухню и наскоро перекусил, разогрев суп. На вечер тут, пожалуй, ещё останется… но придется варить что-то другое. Возможно, что-нибудь посущественнее… борщ?
Поглядев в холодильнике, я сделал заказ недостающих продуктов — придёт как раз когда я вернусь, замечательно — и заказал люфтмобиль, выбрав первый попавшийся. На один вечер мне хватит и распоследнего ведра с гайками. Я снова глянул на часы: времени было более чем достаточно, чтобы я добрался до «Лепестка розы» в срок, а то и раньше срока. Адатигава любит пунктуальность.
Она много чего любит.
Я сходил в душ, вымыл голову и наконец-то избавился от неприятного аромата, оставшегося после сегодняшней космической прогулки. В скафандре, где герметичность поддерживается за счёт механического давления, невообразимо жарко; хорошо ещё, что я пробыл в открытом космосе где-то полчаса, а ведь кому-то приходится ходить в скафандре сутками.
Я высушил голову, расчесал волосы, аккуратно их уложив и немного завив концы, надушился, подкрасил ресницы и подровнял ногти: последнее заняло больше всего времени. Мои ногти, увы, оставляли желать худшего. Но, подумал я, скептически разглядывая плод своих усилий, выглядели они лучше, чем до этого.
Я глянул в зеркало, чтобы оценить плоды остальных своих усилий. На меня смотрели фиалковые глаза, подчёркнутые длинными ресницами; завивающиеся у концов темно-лиловые, почти чёрные, волосы; бледные губы — я не на светский раут собрался, ещё и их красить; худая белая шея, на которой застыли капельки воды. Адатигаве должно было понравиться.
Из шкафа я извлёк кружевную белую рубашку, которую надел вместо своей блузы, и опять вышел к зеркалу. Я не сильно люблю кружева, но пришлось признать, что рубашка шла мне практически идеально. Да, возможно, она была чуть прозрачной… но только чуть.
Кроме того, Адатигава любит мужчин в кружевных рубашках. Не хотелось бы её разочаровывать.
Набросив давнешний тёмно-серый плащ — для контраста тёмного и светлого — я вышел из квартиры, захватив папку. Обедал, мылся и собирался я почти час: на часах было 18:04. Прокатный люфтмобиль уже должен был дожидаться меня. Так и было: на крыше стоял, раскинув посадочные опоры, ярко-оранжевый «МКК Монаро», похожий на расплющенный апельсин с горизонтальным оперением. Не лучшая машина, но, положа руку на сердце, ведром с гайками я бы её не назвал.