– И… и что? Больше ничем? – подозрительно спросил Агеев, вспомнив, что в тайничках исчезнувшего студента лежала не только травка, но и колеса. Экстези.
К хозяину чердачного городка, видимо, стала возвращаться его привычная наглость, и он снова сплюнул себе под ноги:
– А ты у него сам спроси. Он тебе во всем покается.
И тут же взвизгнул от боли, когда Агеев схватил его всей пятерней за мошонку.
– Я тебя предупреждал, что яйца оторву? Так вот еще одно лишнее слово…
– Хорошо, – простонал Стакан. – Пусти.
Агеев разжал пятерню.
– Кроме травки чем еще он у тебя отоваривался?
На мясистом лице чердачного пушера застыла маска боли, однако он нашел в себе силы отрицательно качнуть головой.
– У меня… кроме травки… нет больше ничего. Чего ты домотался? Менты ведь знают.
– А колеса?.. Где он экстези брал? Разве не у тебя?
– «Экстези»… – Несмотря на боль в мошонке, Стакан все-таки заставил себя язвительно ухмыльнуться. – Экстези – это не по нашим карманам. Здесь только травкой балуются да еще винтом, пожалуй. Тебе об этом и участковый наш подписку даст. А экстези… Экстези по ночным клубам да по дискотекам ищи, там где «зелень» в карманах шуршит.
Агеев не мог не верить хозяину чердачного городка и все-таки не удержался, спросил:
– А если узнаю, что он у тебя экстези брал? Стакан как на больного покосился на Агеева и уже в свою очередь спросил:
– А сам-то он на кого показывает? Или, может, на меня всех кошек вешает? Музыкантишка долбаный!
Судя по всему, он уже принимал Агея за оперка из службы наркоконтроля, который пытается нащупать тот канал с экстези, которым пользовался Пианист, видимо серьезно подзалетевший на своих колесах. И Агеев не стал его в этом разуверять:
– На тебя и показывает.
– С-с-сука!
– Верю. И все-таки где он мог брать экстези? Уже явно успокоившийся Стакан, видимо окончательно решив, что нарисовавшийся в его владениях оперок не принесет ему особо больших хлопот, если, конечно, с ним вести себя по-людски, пожевал своими мясистыми губами, пожал плечами:
– Я бы сдал этого козла, влет сдал, но не знаю. Клянусь!
– И все-таки? Он закатил глаза, и на его лбу снова пролегли две глубокие морщины мыслителя.
– Кто-то мне говорил – правда, я уже не помню, кто конкретно, – что Пианист в «Аризону» зачастил, так, может, там отоваривается?
Агеев полоснул по крысячьим глазкам хозяина чердачного борделя пристальным взглядом.
«Аризона»… Так назывался ночной клуб, посетить который мог далеко не каждый студент. А тут вдруг… зачастил… отоваривается. Что это – лапша на уши, чтобы только отвести от себя сиюминутную беду? Элементарный перевод стрелок? И в то же время… Экстези – это не только совершенно иной приход, чем от того же винта или мульки,