— Мне нравятся его работы, — говорю я.
Он снова выводит узоры. Что-то происходит. Я не могу объяснить, но здесь что-то не так.
— Где будете искать?
— В старом депо и скейт-парке.
— Уходите прямо сейчас?
Киваю.
— Хочешь с нами? — спрашиваю я, не ощущая никакой неловкости. Чувствую, что все делаю правильно.
— Я бы с удовольствием, но прямо сейчас не могу. Можно, присоединюсь к вам попозже?
— Ну конечно!
— Договорились. Где вы будете после скейт-парка?
— Скорее всего в кафе «Барриз».
— Отлично. Значит, либо в старом депо, либо в скейт-парке, либо в «Барриз».
Он встает и протягивает руку, помогая мне подняться. Теперь мы совсем близко.
— Дай мне номер мобильного? А то мало ли что.
Диктую, и пока он записывает, по всему телу бежит радостная дрожь.
— Люси, — говорю я.
Он вносит мое имя в мобильник и представляется:
— Малькольм Птах.
Вот как, Птах, думаю я. Пойманные на стене птицы. Не исключено, что передо мной Тень.
— Очень приятно.
— И мне.
Он садится в машину и уезжает. Хорошо, что Эда еще нет: мне нужно время прийти в себя.
***
По дороге на станцию я спрашиваю у Эда:
— Тень стал бы носить костюм?
— Ни в жизнь, — отвечает он.
— Откуда тебе знать? Вы же почти не знакомы.
— Уж настолько-то я его знаю.
Сейчас разговаривать с Эдом не так легко, как с закрытыми глазами, но и не так сложно, как я думала. Что ж, средняя степень неловкости после того, как сломала парню нос, уже что-то.
— Чем сегодня занята Бет? — спрашиваю я.
— Ужинает с родителями, как всегда по пятницам.
— И ей все равно, что ты гуляешь со мной?
— Бет не выходит из себя по пустякам. Мы с тобой не на свидании.
— Ага. Верно. Само собой. — Гляжу на звезды, надеясь обнаружить, что мне все равно, и оценить ущерб, нанесенный моему самолюбию.
— Ну, что там видно? — спрашивает Эд.
Ничего утешительного.
— А знаешь, мы состоим из того же, что и звезды. Мы — сгусток атомной энергии.
— Тебе говорили, что ты не такая, как другие девчонки?
— Да, я в курсе, — огрызаюсь я. — Между прочим, десять минут назад, когда твой лучший друг танцевал с девушкой, ты закрывал мне лицо ладонью. Ты тоже не очень-то такой, как другие парни.
— Справедливо.
— По-моему, непохожим быть лучше, — продолжаю я. — Тень точно не такой, как все.
— Почем ты знаешь? Ты же его даже не видела, — сердится Эд.
— Зато я видела его картины, а в искусстве человек раскрывается. У него есть стена, там девушка как дорожная карта, а рядом у парня из машины валит дым.
Эд молчит.
— Ты что, не понимаешь? Мотор заглох.
— Понимаю. Девчонка его бросила, и он льет слезы, бедняжка.
— Вряд ли он льет слезы, но даже если так, разве быть ранимым — плохо?