— Хрупкая она, да? — удивляется Дэйзи.
Я отвожу волосы с лица Люси, вижу веснушку на шее и хочу только одного — прижаться к ней. «Для этого надо измениться», — говорят мне тени. Может, у меня получится. Может, я найду способ измениться. «Какой еще способ?» — смеются тени. И ответить мне нечего.
***
Вся компания отправляется перекусить на автозаправке через дорогу, а я лихорадочно соображаю, куда бы увести Люси от места, где ее чуть не стошнило.
— Есть идея, — говорю я и лезу на забор, рядом с которым стоит фургон. Поравнявшись с крышей фургона, я понимаю, что не дотянусь и надо лезть выше и прыгать с верхушки забора. Еще я понимаю, что крик во время падения сильно подпортит мой героический образ.
— Так только Супермен залезет, — улыбается снизу Люси.
— А я кто, по-твоему?
Она усмехается и приоткрывает дверцу водителя.
Забирается на забор, ступает на дверцу, а с нее — на крышу фургона.
Я следую ее примеру.
— А вот некоторые девчонки дают парням покрасоваться.
— Это кто, например?
Ответить мне нечего.
— Не такая уж я крутая, — говорит она, ложась на спину. — С моей вечной тошнотой.
Я растягиваюсь рядом и как можно смешнее рассказываю о том, как в девять лет меня стошнило в машине сразу после обеда. Я стараюсь припомнить все убийственные подробности, вплоть до собравшейся толпы любопытных школьниц.
— Они до смерти меня напугали.
— Как и ты их, надо думать. — Люси щелкает браслетом. — Меня не укачало.
— Значит, опять вспомнила про кровь? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней. Мы так близко, что коснуться друг друга ничего не стоит, но мы этого не делаем.
— Тоже нет.
Я не отрываясь смотрю на нее, а она — на небо, хотя на самом деле видит что-то свое.
— Так ругались мама и папа. Точь-в-точь как Дилан с Дэйзи. То и дело из-за самых диких вещей. Мама однажды крикнула, чтоб он заткнул пульт от телевизора себе в увулу.
— Звучит грубо.
— Увула — это такой маленький язычок в горле.
— Ну тогда не так грубо, как я подумал.
— А папа сказал, пусть вставит пульт в кульминационный момент своего романа.
— Необычные, надо признать, у тебя родители, — признаюсь я.
— Да, учудить могут. Хотя в остальное время они замечательные. Скандалы длились пару месяцев, но теперь все. Они не ругаются. Глядя на Дилана и Дэйзи, я просто вспомнила, как все было.
— Хорошо, что у меня никто не скандалит. Пусть даже оттого, что мы с мамой живем одни.
— Джезз говорит, мои родители разведутся.
— А как по-твоему?
Она раздумывает, потом говорит:
— Наверное, Джезз права.
Я хочу взять ее за руку, но не уверен, что можно, да и нужно ли — тоже не уверен. Я будто на неустойчивой лесенке в картинах сюрреалистов. Сегодняшняя ночь вынырнула ниоткуда и, незаконченная, висит в воздухе.