— И нам еще предстоит поездка в розовом фургоне и поход в казино.
— А ты так и не встретила Тень.
— Знаешь, — признаюсь я, — он мне почти не интересен.
Поворачиваюсь к Эду, и мы чуть не сталкиваемся носами. У него уши в брызгах белой краски.
— И ты больше не хочешь, чтоб у тебя это было с парнем, любящим искусство?
От того, как он произносит «это», у меня по телу бежит ток.
— Искусство нравится и другим. Тебе, например.
Ну же, думаю я, ну же, поцелуй меня.
— Люси, мне надо кое-что тебе сказать.
Что ты до смерти хочешь меня поцеловать, я знаю.
— Что?
— Это про Тень. Про меня и Тень.
Хватит разговоров, мистер. Положи руку мне на задницу.
— Я действительно его знаю. В смысле, мы встречались. Я не говорил, чтоб тебя не разочаровывать. Он неплохой, просто недавно потерял работу, и его маме не всегда удается оплачивать счета. Ты хотела романтической истории, идеального парня. Он не такой.
— Не нужен мне никакой идеальный парень.
Дура я, что так думала.
Я говорю сейчас не про Тень. Я боюсь, как бы Эд не решил, что мне он не нужен, потому что идеального первого свидания у нас не получилось. Я снова думаю о влюбленных, что целуются с укутанными головами. Кто знает, что идеально, а что — нет? Я с удовольствием поцеловала бы Эда сквозь полотняный мешок. Судя по всему, то, что рассказывают про гормональный взрыв у подростков, правда. Я теряю над собой контроль. Совсем не по-джейностински, но такое классное чувство!
Беда, что по-джейностински ведет себя Эд, и говорит он теперь без умолку. Да замолчи же, чуть не вырывается у меня. Разговоры без действий приводят меня в отчаяние.
— Да он рядом не стоял с тем парнем, которого ты себе нарисовала, — продолжает Эд и садится для убедительности.
— Хорошо, хорошо, я поняла. Тень — плохой.
Эд — хороший. Люси — глупая. Все настолько проще, чем я думала. А теперь снова ложись рядом.
— Нет, ты не поняла. — Он вытягивает руки вдоль колен и похлопывает ладонями по ботинкам.
— Ближе к утру Тень отправится грабить твою школу. Информационный центр.
— Класс миссис Джей? Он что, ворует у других художников? — Я тоже сажусь. Думаю. — Он ворует? Но он же преступник.
— Ну, ты и раньше это знала. Он же граффитчик.
— Это не то же самое, что вор.
— Не то же самое. — Эд медленно кивает, провожая взглядом каждую проезжающую машину. Теперь и я слежу за машинами. Мы смотрим на них целую вечность. Два человека, застрявших на обочине и влезших на крышу фургона свободной любви. Не знаю, о чем думает Эд, сама я думаю, как сильно мы порой ошибаемся.
— А люди едут куда-то, — наконец произносит он. — Вон та синяя, как считаешь, куда направилась?