– Ты можешь приехать к нам домой?
Для нас обоих это оказалось неожиданностью.
– Ну… я не знаю, что… – сказала Мона.
– Приезжай прямо сейчас. У нас есть на обед мюсли.
Она засмеялась в ответ, отчего Петрос растерялся. Он не знал, что его мать умеет издавать такие звуки.
– Петрос, – сказала она, все еще смеясь, – малыш, об этом нам надо поговорить с твоим папой.
О наивная женщина. Она, как рыбка, попала в его сети!
Петрос передал трубку мне.
– Хорошо, – сказал он. – Папа сейчас с тобой поговорит.
Она приехала через двадцать минут. Я мог бы сказать ей, чтобы не приезжала. Но я еще никогда не видел Петроса настолько растворенным в счастье. Отказать ему – все равно что задуть свечи в церкви.
Он побежал открывать дверь, а мне казалось, что я смотрю вслед поезду, исчезающему в темном туннеле. Слава богу, Петрос ни секунды не сомневался.
На Моне был наряд, которого я раньше не видел. Уже не скромный летний свитер, а темно-синее открытое платье. Она была прелестна. И все же, когда Мона опустилась на колени, протягивая к Петросу руки и не зная, примет ли он ее объятия, улыбка на ее лице казалась нарисованной. Ощущая ее страх, сын тоже замешкался, обуреваемый противоречивыми чувствами, а потом неуверенно пошел к ней в объятия. Не произнеся ни слова.
Я мысленно вздохнул с облегчением. Петрос еще слишком мал и не понимает, что такое сожаление, но меня трясло от тревожного осознания того, с какими темными материями мы играем.
Мона сунула руку в полиэтиленовый пакет, лежавший на полу у ее ног, и сказала:
– Я принесла обед.
Пластиковый контейнер. Ее ответ нашему жалкому обеду из мюсли.
– Подарок, – пояснила она. – Nonna[21] передала.
Бабка Петроса по материнской линии. Я вздрогнул.
Петрос посмотрел на контейнер и сказал, словно можно было поменять заказ:
– Моя самая любимая пицца – «Маргарита»!
– Прости, – удрученно ответила Мона. – Я принесла только «качо-э-пепе».
Спагетти с сырным соусом. Дьявол внутри меня язвительно улыбнулся. Это блюдо, в исполнении ее матери, слишком перченое для Петроса. Достойное начало знакомства с моей тещей. Я-то в свое время успел свыкнуться с ее характером.
– Мы уже поели мюсли, – объяснил Петрос, потом взял Мону за руку и повел в комнату. – Ты сколько можешь остаться? Можешь на ночь?
Мона глянула на меня, надеясь на помощь.
– Петрос, – я погладил его по волосам, – не сегодня.
Он нахмурился. Мое решение ему не понравилось.
– Почему? – спросил он.
К моему удивлению, Мона решила воспользоваться моментом, чтобы показать свою твердость.
– Петрос, мы еще к этому не готовы. Пойми нас, пожалуйста.