– Что бы ни случилось, – сказал я, чокаясь с его бокалом.
Он кивнул и улыбнулся.
– Мы справимся, – сказал я.
Он обнял меня рукой за плечи. За окном, в темноте, высоко над дворцом Иоанна Павла, на востоке загорелась звезда. Взгляд Симона приковался к ней. Я закрыл глаза. И почему-то в эту секунду понял: брата нет. Его тело рядом со мной, но все остальное улетело. Он здесь только ради нас, чтобы мы считали, будто поддерживаем его на плаву.
– Мы любим тебя! – сказал я.
– Спасибо, что я всегда мог почувствовать себя частью вашей семьи, – сказал он, глядя в пространство.
Допив бокал, он встал, чтобы ополоснуть его. «Одиннадцать лет», – подумал я. Столько времени священничество было его семьей. С первого курса семинарии. Треть жизни. А значит, сегодня он переживает то, что не должен пережить ни один человек, – угрозу второй раз стать сиротой. Он потянулся к пачке сигарет, но его остановил стук в дверь.
От этого звука Петрос проснулся.
Глянув на Симона, я увидел, что остекленелый взгляд стал более осмысленным.
И пошел открывать.
– Отцы Андреу? – спросил стоявший за дверью человек.
Мирянин в черном костюме. Я узнал его: личный курьер Иоанна Павла. Курсоре.
Он держал в руке два конверта. На одном было оттиснуто мое имя. На другом – имя Симона.
Я вручил Симону его конверт, и он закрыл глаза. Мона встала и подошла к нам.
Этот миг представлялся мне, я мечтал о нем и жил в страхе его, но сейчас все мои опасения умолкли. Меня наполнило непривычное спокойствие.
«Надейся на Господа всем сердцем твоим… Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои»[27].
Брат же, напротив, выглядел напуганным, как никогда.
– Симон… – тронула его за руку Мона.
Петрос во все глаза смотрел на посланника. Потом встал, подошел к Симону и прижался головой к ноге своего дяди, обхватив его ручонками за пояс. И с Самсоновой силой сдавил.
Я первым открыл свой конверт. Внутри оказались не те слова, на которые я рассчитывал. Я снова повернулся к курсоре.
Тот ждал.
– Симон, – прошептала Мона, – открой.
Брат неуверенной рукой распечатал конверт и пробежал глазами по строчкам.
– Прямо сейчас? – срывающимся голосом спросил он, подняв взгляд на курсоре.
– Да, святые отцы, – кивнул курсоре. – Следуйте за мной. Машина ждет.
Мона глянула Симону через плечо на бумагу, которую он держал в руке. Что-то промелькнуло в ее глазах.
– Симон, иди! – сказал она.
Я удивленно посмотрел на нее.
– Доверься мне, – горячо прошептала Мона. – Иди!
Приехал тот же черный седан, что и в прошлый раз. С таким же бесстрастным лицом синьор Гуджел открыл заднюю дверь. Курсоре сел на переднее пассажирское сиденье. Рядом я слышал дыхание Симона.