Чем ближе, тем яснее видать становится — вершник, при оружии. Уж не улыбнулась ли удача, уж не тот ли самый богатырь-обидчик? Трусит себе рысцой, будто не слышит, что кто-то его догоняет. Будто не ему кричат. Еще сокола на плечо посадил.
— Погодь, добрый человек, — окликнул Илья и пустил коня шагом, но так, чтобы нагнать. — Не сочти за невежество, спросить надобно.
Остановился вершник, а как шагов с пяток до него оставалось, развернул коня. Смотрит Илья — что за чудеса, доспех у него обычный, оружие тоже, вот только лицо кольчужицей прикрыто, одни глаза видны. Молодые глаза, взгляд прямой. Развернулся и замер безмолвно, выжидаючи.
Илья тоже остановился.
— Ты, часом, не слыхал, песню вот только что пели?
А сам глядит — ну, точно, тот самый богатырь, как ему на заставе описывали. Один в один.
Подождал немного, молчит всадник. И на заставе давеча молчал, когда безобразничал. Без языка, что ли?
— Постой-ка, — говорит, — уж не ты ли тот самый невежда, про которого мне на стороже сказывали? Не ты ли людишек разобидел, ворота раскидал, вышку повалил?
Молчит всадник, только взгляд переменился, — был внимательный, стал колючий; холодом от него повеяло.
— Ты хотя молчи, хотя песни пой, — начал закипать Илья, — а просто так не отделаешься. Ишь ты, что удумал, силушкой похваляться. И перед кем? Не сыскал себе достойного поединщика? Так вот он я. Мне удаль свою покажи…
Смотрит, поднес витязь руку к плечу. Перепрыгнул на нее сокол, махнул он, — расправила птица крылья, подалась к дереву ближнему, села, сидит. А всадник перекинул щит на руку левую, правой саблю, — степной работы, — чуть из ножен вытащил. Не робкого десятка, хоть и молод.
— Ты чем сподручнее, тем и маши, — а сам думает: «Не стану я его особо охаживать-то. Так, поучу маленько, пару раз по загривку, возьму слово нерушимое, что сам поедет прощенья просить, — и вся недолга. С кем не бывает, по молодости-то». А то что сам не стар, про то и мысли нету. Как и о том не думает, что противник ни в силе, ни в ловкости равным оказаться может. Куда там ему, как-никак, а сам ученик Святогора за дело взялся.
Вот незадача сразу и приключилась. Прянул Илья вперед, махнул булавой осторожненько, даже не вполсилы, чтоб только сбить противника с коня, а только и тот не лыком шит. Змеей проскользнул под рукой, так сабелькой своей по спине плашмя вытянул — гул пошел. Вот ведь вражина, ну, держись теперь!.. А тот вьется вокруг, ровно муха прилипчивая, то с одной стороны подкатит, то с другой, то с коня свесится, то клинок так подставить норовит, чтобы луч солнечный в глаза Илье полыхнул. Увертлив противник, что и говорить!