— Очень был рад познакомиться, — протянул он руку Клеточникову. — К сожалению, должен идти. А у Петра Ивановича, как мне кажется, есть до вас дело.
Морозов ушел. Михайлов вышел с ним в коридор и через минуту вернулся.
— Да, дело есть, — сказал он задумчиво. — Относительно провинции, Николай Васильевич, пока ничего не могу вам сказать, а вот если бы вы согласились здесь нам помочь разобраться в одной истории, были бы вам чрезвычайно обязаны. Вы можете задержаться в Петербурге?
— Да, конечно!
— История такова. Одна арестованная студентка сообщила нам из тюрьмы, будто ей предложили стать агентом Третьего отделения, она для виду согласилась, и ее повезли сначала к какой-то акушерке на Невский, затем на угол Невского и Надеждинской, в дом Яковлева, в меблированные комнаты мадам Кутузовой, откуда сия мадам повезла ее уже к чиновнику Третьего отделения. На эту мадам падают подозрения в том, что она шпионка. Не могли бы вы поселиться по одному из этих адресов, выяснить, что к чему, а дальше… ну, там будет видно, что дальше?
— Хорошо, попробую.
— Вам это удобно сделать, человек вы легальный и непримелькавшийся. Адрес акушерки я выясню позже, а пока начните с мадам Кутузовой.
— Хорошо.
— Замучили нас шпионы, Николай Васильевич, — объяснил Михайлов. — Вы, верно, знаете, что произошло две недели назад, какой нам учинили погром. Взяли почти весь петербургский кружок. Я т-тоже чуть было не попался, — сказал он с улыбкой, — вернее, попался, вели меня двое в участок, да удалось вырваться. Они меня за пальто крепко держали, пришлось оставить им пальто: выскочил из пальто и д-давай бог ноги. — Он усмехнулся, потом опять стал серьезен. — Типографию, к счастью, им обнаружить не удалось. Они особенно на типографию целились. Но если так и впредь будет продолжаться… — Он уже поднимался и руку протягивал для пожатия, и Клеточников поднимался и готовился пожать ему руку, когда вдруг Михайлов с прежним ироническим и напряженным выражением спросил: — Так к-как же, Николай Васильевич, ваши «основания»? Для чего при атеизме жить — теперь знаете?
— А как, Петр Иванович, религиозное сознание? — в том же полушутливом тоне ответил вопросом на вопрос Клеточников. — Соединяется с ним социализм?
Михайлов засмеялся:
— П-придется нам с вами об этом как-нибудь специально п-потолковать. Вот, даст бог, в-выберу свободный вечерок… — Он внимательно, вдруг задумываясь, очень серьезно и пристально посмотрел на Клеточникова; вероятно, решил Клеточников, этот вопрос и теперь его беспокоил, как прежде.
— Что ж, я с удовольствием, — ответил Клеточников.