- Ты даешь им надежду, что стать католиком без опасения и осуждения может каждый.
- Хочешь сказать, дети считают меня клевой, да?
- Именно так.
Она повернулась лицом к нему для мимолетного прощального поцелуя. Вместо этого мужчина наклонился и поцеловал ее глубоко и властно... долго и медленно. Никто не целовал ее так, как это делал Сорен, как будто он был внутри ее тела, даже когда он был только внутри ее рта. После почти пяти минут чистой страсти в поцелуе Сорен, наконец, отстранился.
- Элеонор, тебе действительно пора закругляться.
Его стального цвета глаза дьявольски сверкнули. Нора бросила на него свирепый взгляд.
- Ты уб-, - начала было Нора, но Сорен смерил ее высокомерным взором.
Это дурацкое правило "Не ругаться по воскресеньям" убивало ее. Но она приложит все усилия, чтобы сдержаться.
- Убиваешь меня. Ты только что украл у меня пять минут своими поцелуями. Господь Всемогущий.
- Юная леди, если вы не прекратите использовать имя Господа всуе, придется снова вернуть в наши отношения наказание тростью. Ты действительно жалуешься на то, что я тебя поцеловал?
- Да. Ты жульничаешь. Хочешь, чтобы я опоздала, и у тебя появился предлог меня выпороть.
- Как будто мне нужен предлог.
Сорен улыбнулся ей, заставляя Нору разрываться между желанием дать ему пощечину или поцеловать снова.
- Я ушла. Пока. Я люблю тебя, я ненавижу тебя, я люблю тебя. Увидимся в одиннадцать, и я буду очень стараться слушать твою проповедь и не отвлекаться на воспоминания о прошлой ночи. Но ничего не обещаю.
Нора направилась к двери.
- Элеонор... ничего не забыла?
Нора развернулась на каблуках и вернулась к нему. Поднявшись на носочки, она обвила руками его шею.
- Разве, Сэр?
Он наклонился, чтобы поцеловать ее снова.
- Кровать.
Нора закатила глаза. Отстранившись от него, она быстро заправила постель, взбив подушки с почти ураганной скоростью.
- Готово, Сэр. Теперь довольны?
Сорен притянул девушку к себе и провел пальцами по ее щеке.
- Ты здесь. Конечно, я доволен.
Нора вздохнула от его слов и прикосновений. За те годы, что она и Сорен провели вместе, эти десять прекрасных лет в ошейнике до того инцидента, когда она оставила его, они, как правило, проводили вместе две или три ночи в неделю. Но затем, после пяти лет разлуки, она вернулась к нему, и с тех пор практически каждую свободную минуту Сатерлин проводила рядом с ним: в домике священника, в особняке своего друга Кингсли на Манхеттене или в «Восьмом Круге», порочно известном подпольном садо-мазо клубе, где Сорену практически поклонялись. Девушка ненавидела оставаться дома одна в последние дни. Дом казался слишком большим, слишком пустым, слишком тихим.