Когда отец понял, что дочка влюбилась, было слишком поздно что-то менять. У него не было возможности воздействовать на мальчишку, разве что отправить его в другой детский дом, в какой-то иной город или вообще глухую деревню. Но чувство к дочери сыграло с ним злую шутку: мягкая и послушная всегда девочка закатила такую истерику, что справиться с ней не удалось никому. Никакие аргументы не помогли: ни обещания новых нарядов, ни учеба за границей, о которой она вроде бы мечтала, ни машина на совершеннолетие. Она хотела того, с кем запретили встречаться, поверив в ту чушь о любви, которую мальчишка на протяжении долгих месяцев вкладывал в ее уши.
Кирман выиграл впервые в жизни. Сорвал джекпот. И раскрывшиеся перед ним горизонты стоили того, чтобы потерпеть рядом нелюбимую женщину. Она легко согласилась с таким статусом, нет, не нелюбимой, – его ЖЕНЩИНЫ, подчинившись со всей страстью и пылом нерастраченных юношеских чувств. И поклялась отцу что-то сотворить с собой, если ее счастью кто-то помешает.
Тот не захотел рисковать. Единственная, любимая дочь была дороже бизнеса и успеха, ценнее настолько, что он даже согласился поделиться достигнутым с ее избранником. Что и сделал, введя бывшего детдомовца в высший свет на правах своего зятя.
Саше казалось, что речь идет о другом человеке. Хотелось так думать. Хотя предприимчивый и стремящийся к победе любой ценой Филипп вполне мог поступить подобным образом. Она не могла это не признать, каким бы болезненным не было осознание.
– Кирман быстро учился. Как говорится, схватывал на лету и законы бизнеса и волчьи правила того мира, в котором оказался. К окончанию его университета тесть мог гордиться своим нежданным наследником. Тем более что Анжела была счастлива. Она даже в двадцать сохранила прежнюю наивность, утопая в собственных чувствах и искренне веря, что является единственной для своего возлюбленного. Хотя в действительности не была такой никогда. Но парень научился играть, давая жене то, в чем она нуждалась и тщательно скрывая другие интересы. За несколько лет никто не мог даже предположить, сколько женщин побывало его постели.
Но всему приходит конец, и однажды притворяться стало сложно, да и острая необходимость в этом исчезла. Он уже твердо стоял на ногах, имея все, когда-то казавшееся лишь сном, и терпеть рядом утомившую своим обожанием особу было все труднее. Тем более, что женским вниманием давно уже обладал в избытке и вполне мог выбирать, что и сделал, не слишком заботясь о том, что его поступки разбивают сердце жены.