Гоблин повалился на него, перемазался красным. Кровь была повсюду: на руках, на лице, кольчуга покрылась отвратительным алым лаком, земля разъезжалась под ногами, мокрая и скользкая.
— Ы-ы! — Джеремия на четвереньках попытался подняться. Пошатываясь, сделал еще один шаг.
Тяжелое древко влетело прямо в зубы. Во рту мигом стало солоно. Отплевываясь и пуская кровавые пузыри, гоблин пополз, загребая грязь тонкими пальцами.
— Подъем, сволота! — Кто-то ухватил его за шкирку, подкинул как кутенка и всунул в руки копье. Джубел ухмылялся, на окровавленном лице сверкали безумной яростью глаза: — В бой, отродье! В бой… хррр!
Короткий дротик снес полковника. Джубел, ухватившись за торчавшее в груди древко, повалился набок, сучя ногами и харкая кровью. На его мундире вокруг торчащего древка мигом набрякло темное пятно.
Джеремия отшатнулся и снова упал в кровавую грязь. Гремящая костяшками на сбруе, широкая конская грудь нависла над ним.
— А-а-а!
— Поможите!
— Держать стро… ух!
Острое копыто кувалдой вбилось в землю на расстоянии в несколько пальцев от головы гоблина, второе скользнуло по уху. Джеремия катался по земле, стараясь уберечься от топчущейся лошади, от ее смертоносных копыт. Страх поглотил его целиком, не оставив ровным счетом никакого лоска, накопленного за всю относительно цивилизованную жизнь. Остались лишь звериные чувства и повадки.
Рука сама нащупала кинжал на поясе, и с силой вогнала его в мохнатое брюхо. Лошадь взревела и встала на дыбы. Джеремия со звериным воем, нажал еще сильнее, и клинок вошел в мягкую плоть по самую рукоять. Гоблин дернул кинжал в сторону, распарывая плотную шкуру. Кровь соленой волной хлынула в рот, дымящиеся кишки вывалились наружу. Лошадь всхрапнула и замертво рухнула на землю, придавив собой всадника.
Его лицо перекосилось от ужаса, когда он увидел, как перемазанное кровью жуткое зеленокожее чудище с длинными обвисшими ушами ползет к нему, скаля острые зубы и сжимая в руках кинжал. На лезвии болтались прилипшие куски плоти.
Джеремия прыгнул и силой вогнал кинжал в горло. Степняк забулькал, дернулся пару раз и затих.
Наваждение схлынуло. Пошатываясь, Джеремия поднялся. Огляделся. Ни о каком подобии строя не могло идти даже речи, все смешалось в кучу: кони и люди, степняки и эратийцы. Лязг оружия, отчаянные крики. Смерть.
— Гобла! А я думал, что тебе конец! — Рядом возник ухмыляющийся Гернор. В руках он сжимал окровавленный по самую рукоять ростовой топор. — Живехенек? Ага, есть в тебе нужная жилка!
Глазастик глухо застонал, поднимаясь. Сил на то, чтобы говорить, у него не осталось.