Но конвоиры не собирались выгонять Саньку из рабочей команды. Чем он для них не работник? Есть ноги — они донесут его до моста. Есть руки — они цепко держат лопату. Есть спина — по ней в любое время может прогуляться палка.
Через час Санька уже кидал лопатой мерзлые звонкие куски грунта в кузов грузовика. Рядом с ним пыхтел дед Якуб. Когда немец, что следил за работой, приближался к грузовику, старик делал вид, что старается изо всех сил: суетно махал лопатой, щеки надувал так, что они синели от натуги. Рукава засучил. Даже изредка покрикивал на тех четверых дручанцев, которые тут же работали.
Уловки старика смешили Саньку. Он до боли прикусил губу, чтоб не прыснуть смехом: немец с палкой стоял невдалеке.
Поодаль, там, где копер вбивал деревянные сваи в берег рядом с покореженными фермами моста, копошились пленные. Санька то и дело поглядывал туда — не покажется ли зеленая фуражка. Но в этот день он так и не увидел ее.
4
Прошло уже четыре дня, а Санька все носил за пазухой завернутый в тряпку револьвер. На ночь, когда дручанцев пригоняли в щелястый, сколоченный наспех из досок сарай, он прятал его в соломе и ложился на него головой, чувствуя даже во сне тревожащий холодок металла. А перед рассветом, когда их поднимали конвоиры свирепыми окриками, совал самовзвод опять под рубаху и туго стягивал живот солдатским ремнем.
Нынче Санька совсем упал духом: два дня осталось мучиться им тут с дедом Якубом на добровольной каторге, а пограничника он так и не встретил. Не видно его. Куда-то исчез.
Военнопленные работали в трех местах: одна группа тесала бревна и вбивала сваи на реке, вторая разбирала старую дамбу, третья валила строевой лес в двух километрах от моста. Ветер приносил оттуда протяжный гул падающих деревьев, и тогда над лесом поднимались белые вихри — косматые, как медведи. Изредка там хлопали одиночные выстрелы.
Приглушенные расстоянием, они были похожи на щелканье пастушьего кнута.
Дед Якуб в душе тоже волновался, но виду не подавал.
— Не тужи, — утешал он Саньку. — Найдем его, пограничника-то. Еще целых два дня… Не встретим до конца недели — еще один заход сделаем. Отдохнем дома малость и сызнова в «добровольцы» подадимся…
Санька заметил, что и на дамбе и возле копра работают не одни и те же люди. Тут каждый день появляются новые лица, а старые исчезают. Видно, по утрам в лагере немцы делали усиленную перетасовку рабочих команд перед отправкой колонны на стройку.
В это утро дручанцев сразу после подъема пригнали к сарайчику, где хранился рабочий инвентарь. Когда конвоиры приказали брать пилы и топоры, дед Якуб толкнул Саньку локтем в бок: