Что-то с ревом взрезало воздух, грянул взрыв. С потолка посыпалась труха, и, как назло, – в глаза. Степан замотал головой, силясь проморгаться. Когда он снова выглянул наружу, то оба урода уже перебрались через забор и теперь вглядывались, подергивая рылами, в темноту за порогом сарая. Первым пошел мелкий, он скалил крысиные зубы и нервозно поигрывал топором. Верзила же застыл с винтовкой посреди двора.
Степан выпрыгнул из темноты, ударил мелкого в горло вилами, пихнул его спиной на штык винтовки верзилы, затем ушел с линии возможного выстрела вбок. Но верзила не стал стрелять через своего приятеля, он задергал «мосинкой», пытаясь выдернуть застрявший между ребер мелкого штык. Степан воспользовался шансом и набросился на верзилу с голыми руками. Сбил урода с ног – существо оказалось неустойчивым из-за асимметрии туловища, – навалился сверху и вцепился в липкое от пота вражеское горло обеими руками.
Он лежал на земле лицом к лицу с существом, до боли в мышцах и костях сжимал подергивающуюся глотку, ощущая, как пальцы продавливают плоть, а сам думал лишь о том, что более мерзкого отродья видеть ему за всю жизнь не приходилось. Не лицо – а морда, сплошь заросшая розовым диким мясом и бугрящаяся опухолями. Не глаза, а два гнойника в складках тухлого мяса. Не рот, а помойка, ощерившаяся острыми осколками зубов. Неужели это «продукт» базы по переделке людей, организованной, по словам покойного деда Бурячка, в Ростове? Тогда понятно, почему по Ростову долбанули ядерной боеголовкой… Жаль, что не всех уродов накрыло, очевидно, немалая часть разбежалась и поперла, словно саранча, во все стороны. Да – словно голодная и очень злая саранча.
Верзила хрипел и разевал пасть в беззвучном крике. Он принялся колотить кулачищами Степана по спине, потом ударил в ухо, а затем, лишившись сил, взялся царапаться.
Степан же зажмурился, чтоб не видеть страшных корч, и продолжал душить. А вдали продолжали грохотать выстрелы и от взрывов содрогалась земля. Оставалось только надеяться, что это казаки применяют против нечисти крупный калибр и реактивные гранатометы, а не наоборот.
Когда верзила перестал дергаться и обмяк, Степан, наконец, разжал пальцы. Прошло всего-то несколько минут, но в его восприятии эта изнурительная борьба тянулась не меньше часа. Но вроде бы все прошло тихо. Только теперь шея в царапинах и в ухе звенит.
Он подобрал «мосинку» верзилы. Оружие было неопрятным, жирным на ощупь, но винтовка есть винтовка. Когда Степка жил в Каменской общине, у него помимо охотничьей двустволки тоже была «мосинка», но она сгорела вместе с фруктохранилищем. Ржавый топор мелкого уродца он тоже сунул за пояс – пригодится.