В этот час в тихом старом московском переулке жизнь замирала до рассвета. Но тишина бывает обманчивой и, поэтому, полковник американской военной разведки Рой Кларк сильно нервничал, сидя на дне мусорного бака. Он ждал курьера по кличке «хромой». Наконец, под свет фонаря вышел одноногий инвалид на костылях. Только было Рой собрался вылезти из укрытия, как из-за темного угла навстречу инвалиду выскочила сгорбленная старуха. «А ты часом, батюшка, не американский ли шпион?» — спросила она голосом Кости Корнева. Хромой мгновенно поднял костыль и взвел на нем курок. «Ух, какие мы обидчивые!» — проворчала старуха и, покряхтев, применила к инвалиду прием боевого самбо. Костыль отлетел и попал в лоб наблюдавшему из бака Кларку. Тот быстро спрятал костыль под рубашку, зарылся в мусор и потерял сознание.
Он очнулся через сутки от грубой брани. Водитель мусорной машины разорялся из-за того, что полковник с костылем своим телом засорил приемный бункер мусоровоза и двигатель заглох. Кларк вылез из машины, получил подзатыльник от водителя и, играя костылем и весело посвистывая, направился к метро. В костыле находилась важная шифровка и зарплата за июнь. Все для Кларка сложилось бы удачно, если бы не встретилась ему по пути компания трудных подростков… Двадцати копеек у полковника, к сожалению, не нашлось, и через несколько минут «скорая» под тревожный звук сирены везла покалеченного полковника в реанимацию. В руке его мертвой хваткой был зажат костыль, который не смогли отделить даже в операционной.
Павел Петрович грозно ходил по квартире, круша двери и мебель. В доме произошло ЧП — его сын Павлик, ученик четвертого класса, грубо нарушил дисциплину, опоздав на три минуты с вечерней прогулки. «Виноват, товарищ майор!» — шептал мальчик, в ужасе глядя на отцовскую кобуру. В ванной билась встревоженная, запертая жена. Наступила зловещая тишина. «Молчать!!!» — проревел разгневанный отец и рука его потянулась к кобуре. «Папка, не убивай! Кино начинается!» — Павлик повис на отцовской руке. Выстрел пришелся по телевизору. Телевизор включился и из него послышалось: «Не думай о секундах свысока…» Начиналась очередная серия «Семнадцати мгновений». «Всем амнистия,» — потеплевшим голосом сказал Березин и направился к телевизору. Ему вспомнился Берлин сорок пятого, куда он был заброшен семилетним октябренком для связи между великим русским разведчиком — товарищем Штирлицем и местным партизанским отрядом.
Уже семнадцать суток врачи боролись за жизнь Роя Кларка. Сначала ему вырезали одну почку, затем другую. Мерно работал двигатель сердечного активизатора, в углу гудел аппарат «искусственная почка». Через неделю у полковника началась гангрена. Ему отрезали ногу, затем руку (другая рука еще сжимала костыль), вырезали желудок. Жизнь угасала в этом полном здоровья мужчине. Рак легкого, цирроз печени — все это уже мешало дышать. На сорок вторые сутки Кларка не стало — уборщица случайно вырвала вилку сердечного активизатора из розетки.