– Ушел! – слабым голосом отозвалась Молли.
– Ушел. Боже, какое облегчение! Похоже, мне самой судьбой предначертано не заводить нового поклонника, не расставшись предварительно со старым, хотя я написала ему настолько определенно и недвусмысленно, как только могла. Молли, что с тобой? – воскликнула она, потому что в это мгновение Молли окончательно лишилась чувств.
Синтия метнулась к колокольчику и призвала на помощь Марию, велев ей принести воду, нюхательные соли, вино и все прочее, что полагалось в подобных случаях. Едва Молли, задыхающаяся и жалкая, пришла в себя, Синтия набросала коротенькую записку карандашом для мистера Гендерсона, умоляя его вернуться в «Георг», где он остановился утром, и добавила, что если он выполнит ее просьбу, то ему будет позволено нанести еще один визит нынче вечером, – в противном случае они увидятся лишь завтра. Она передала ему послание с Марией, но несчастный влюбленный так и не поверил, что именно внезапное недомогание мисс Гибсон лишило его общества чаровницы. Впрочем, в оставшиеся до вечера часы он утешился тем, что отписал о своем счастье всем друзьям, среди коих числились и дядя, и тетя Киркпатрики, которые получили его письма с той же почтой, что и сдержанную эпистолу миссис Гибсон, в коей она благоразумно ухитрилась выразить лишь свои пожелания и ничего более.
– Он был ужасен? – спросила Синтия, сидя рядом с Молли в тишине гардеробной миссис Гибсон.
– Ах, Синтия, мне было невыносимо больно видеть его. Он так страдал!
– Мне не нравятся люди, способные на глубокие чувства, – заявила подруга, надменно оттопырив губку. – Они мне не подходят. Почему он не мог отпустить меня без этого представления? Я недостойна его заботы!
– Ты обладаешь счастливым даром влюблять в себя людей. Вспомни мистера Престона – он тоже не хотел до последнего расставаться с надеждой.
– Не смей сравнивать Роджера Хэмли и мистера Престона в одном предложении. Один был для меня слишком плох, а другой – чересчур хорош. Но теперь я надеюсь, что вон тот джентльмен в саду – juste milieu[147], как и я сама, поскольку не считаю себя ни порочной, ни добродетельной.
– А он и вправду нравится тебе настолько, что ты готова выйти за него замуж? – взволнованно спросила Молли. – Прошу тебя, подумай, Синтия. Не годится без конца отталкивать от себя возлюбленных, ведь ты причиняешь им боль, хотя и ненамеренно… И не понимаешь этого.
– Быть может, я не могу иначе. Но я не обиделась. Я никогда не пыталась выглядеть лучше, чем есть на самом деле, и сознаю, что не отличаюсь постоянством. Причем я так и сказала мистеру Гендерсону… – Она оборвала себя на полуслове и слегка зарделась, вспоминая.