Итак, на следующий день Молли с помпой увезли из собственного дома, холл которого был завален сундуками и ящиками, а повсюду виднелись следы приближающегося отъезда семейства в Лондон и скорой свадьбы. Все утро Синтия провела с Молли в ее комнате, помогая укладывать одежду и наставляя ее в том, что следует носить и когда, и радуясь тем симпатичным элегантным нарядам, которые, будучи приготовленными для Молли в качестве подружки невесты, теперь скрасят ей визит в Тауэрз. И Молли, и Синтия обсуждали платья с таким пылом, словно те составляли самую суть их существования. Обе боялись заикнуться о более серьезных вещах, причем Синтия переживала о Молли куда сильнее, чем о себе самой. И только когда доложили о прибытии экипажа и Молли уже собралась сойти вниз, Синтия сказала:
– Я не буду благодарить тебя, Молли, или уверять, как люблю тебя.
– И не надо, – отозвалась Молли. – Это совершенно излишне.
– Знай, что ты станешь моей первой гостьей, но если к зеленому платью ты прицепишь коричневые ленты, я не пущу тебя на порог!
На том они и расстались. Мистер Гибсон ждал дочь в холле, чтобы подсадить ее в карету. Ему пришлось скакать во весь опор, чтобы не опоздать, и сейчас он давал ей последние указания относительно заботы о ее здоровье.
– Вспоминай о нас в четверг, – сказал он. – Право слово, я даже не представляю, кого из троих своих возлюбленных она может призвать в самую последнюю минуту на роль жениха. Но я твердо намерен ничему не удивляться и с чистым сердцем вручу ее тому, кто придет за ней, кем бы он ни был.
Карета покатила прочь, и, пока дом не скрылся из виду, Молли возвращала мачехе воздушные поцелуи, которые та посылала ей из окна гостиной, не сводя при этом глаз с белого носового платочка, трепещущего в чердачном окне, из которого она сама почти два года тому следила за уходящим Роджером. Как много воды утекло с той поры!
После того как Молли прибыла в Тауэрз, леди Гарриет препроводила ее к леди Камнор. Это была дань уважения хозяйке дома, и леди Гарриет прекрасно знала, что мать ожидает подобного к себе отношения; но при этом она торопилась поскорее покончить со всеми церемониями и отвести Молли в ее комнату, которую она с таким тщанием подготовила для девушки. Однако же леди Камнор продемонстрировала исключительное добродушие, если не сказать больше.
– Ты – гостья леди Гарриет, моя дорогая, – сказала она, – и я надеюсь, что она достойно позаботится о тебе. Если нет, можешь прийти ко мне и пожаловаться на нее. – Тирада ее была настолько близка к шутке, насколько это могла позволить себе леди Камнор, и леди Гарриет поняла, что ее мать довольна внешним видом и манерами Молли.