— Послушайте, друзья, я беру Шлиссельбургский тракт, — сказал Кропоткин. — Я там редко бывал, не запримечен.
— Нет, господа, — возразил Чайковский, — работу за Невской заставой надо совсем прекратить. На время. Скажем, до весны.
— До весны нас всех переловят! — опять вспыхнула Лариса.
— Весной мы все уйдем в деревни, — сказал Клеменц.
— Вот для того, чтобы уйти, надо уберечься от поголовного истребления. Зачем лезть на рожон? Рабочее дело в Петербурге можно временно приостановить. И усилить связь с провинциальными отделениями. Стоит даже подготовиться к перекочевке. В Москву или на юг, в Одессу. На тот случай подготовиться, если здесь нависнет угроза полного разгрома. Я на днях поеду на юг, по епархии.
— Николай Васильевич прав, — сказал Чарушин. — Прав, что связь с провинциями — важнейшее наше дело, особенно теперь, когда так необходимо распространить пропаганду на всю Россию. Общество имеет своих людей, я подсчитал, более чем в тридцати губерниях. Правда, настоящих организаций у нас не так уж много, но они могут быть в каждой губернии, если мы сумеем наладить связь.
— Переписку? — усмехнулся Куприянов. — Господа, поменьше открытой переписки. Любовные письма каждый волен строчить сколько угодно, но деловые, без шифра, надо прекратить. Согласны?
Сходка ответила гулом одобрения.
— Да, личные сношения были бы гораздо надежнее переписки, — продолжал Чарушин, — но у нас нет покамест особых агентов связи, которые бы разъезжали по губерниям. Предложение Миши весьма своевременно. Будем переходить на шифр. И расширять связи. Но вот в чем я не согласен с вами, Николай Васильевич. Рабочее дело приостанавливать нельзя. Ни в коем случае! Напротив, мы должны ускорить его, успеть подготовить наших заводских и фабричных друзей, чтоб одни из них остались действовать тут, а другие пошли пропагандистами в деревни — на лето или навсегда. Не так ли, друзья?
Сходка опять ответила гулом одобрения. Но едва затих этот гул, как послышался другой, наружный, каретный. Все замерли, прислушиваясь. Было понятно, что во двор въезжает целый поезд экипажей.
Чарушин поспешил задернуть окна шторами.
— Но тревожьтесь, — сказал он. — Это свадьба продолжается. Она сегодня напугала меня. Я ночевал здесь, не захотел пойти на Саратовскую. Утром проснулся от шума. Стук множества колес. Такой грохот, аж флигелек наш дрожит.
— Грандиозный пир будет в доме. Как бы не забрел сюда какой-нибудь пьяный.
— А то хозяину еще вздумается пригласить бедных квартирантов. Купцы ведь любят расщедриться.
— Пожалуй, разойтись надо. Завтра докончим разговор.