Стали расходиться. По одному и парами.
Кропоткин выходил последним. Во дворе к нему припарился Куприянов. По проезду, оставленному экипажами, они вышли на Петербургскую набережную.
— Пешком пройдемся? — сказал Кропоткин.
— Нет, перейдем на Выборгскую и сядем на конку.
И они пошли к Сампсониевскому мосту. Уже смеркалось, и Большая Невка чернела в серенькой мгле.
— Слышите, как шипит шуга? — сказал Кропоткин, приостановившись.
— Что-то снег нынче опаздывает… Петр Алексеевич, одолжите мне свой паспорт. Я собираюсь за границу. Сегодня хотел вынести на обсуждение это предложение, да свадьба помешала. Поезжайте-ка на месяцок к сестре на дачу.
— Какая ж теперь дача?
— Да я пошутил, Петр Алексеевич. Вам выезжать теперь никак нельзя. Вы становитесь главной силой нашей пропаганды. Вы, Клеменц и Корниловы. Остальные заняты организационным делом.
— Но вы, как и Соня, как и Чарушин, успеваете делать то и другое.
— В том-то суть — то и другое. А у нас главное — пропаганда. И тут вы — наша артиллерия.
На мосту они остановились, посмотрели на черную реку, несущую тонкие льдинки, послушали, как шипит шуга, и пошли дальше.
— А за границу вы действительно собираетесь? — спросил Кропоткин.
— Да, еду. Но паспорт ваш, пожалуй, и не понадобится. Мне уже обещали.
— С каким делом едете?
— Дело весьма важное. Мы должны иметь за границей наших литераторов, которые возглавили бы издание нашей литературы и основали бы наш журнал.
— А Лавров? А «Вперед»?
— Это все-таки не то.
— Ага, и вы поняли, что не то. А ведь горой стояли за Петра Лавровича.
— Я и сейчас на том стою. Более подходящего для нас издателя, чем Лавров, у нас за границей покамест нет. Надежда была, как вы знаете, на Соколова, но она не оправдалась. Не того мы ждали от Соколова. Переиздал там своих «Отщепенцев», и все. На нас не стал работать. Сердюков напрасно, кажется, старался и рисковал. Впрочем, нет, не напрасно. Вывозя ссыльных за границу, мы пополняем там стан русских революционеров, пускай хоть и не нашего направления. Да и просто освободить невольника — тоже немалое дело.
— Вы хотите выкрасть какого-то ссыльного литератора?
— Да, хочу вывезти за границу Ткачева.
— Ткачева?! О, это крупная птица. Орел. Но это человек, кажется, заговорщического склада. Едва ли будет издавать такой журнал, какой нам нужен.
— Посмотрим. А чтобы посмотреть, надо его вывезти. Хватит ему тут воевать в легальных журналах. И бить Достоевского.
— Ну, Достоевского ему не избить. Достоевский от его ударов разве только поморщился.
Они дошли до Сампсониевского проспекта и стали ждать конку. Разговор прекратили — люди.