— И вы согласны с таким приговором? — сказал Кропоткин.
Грибоедов пожал плечами.
— Не совсем.
— А я совсем не согласен, — сказал Кропоткин. — Достоевский и в «Бесах» остается великим писателем.
— Господа, — заговорил Чайковский, — давайте займемся все-таки делом. — Он встал с дивана и сел к столу. Вынул из кармана какую-то тетрадку и карандаш.
«Что это он? — подумал Кропоткин. — Протокол, что ли, собирается писать? Такого никогда еще у нас не бывало».
— Дмитрий Александрович, — продолжал Чайковский, — изложите свое предложение.
Клеменц сидел в углу и просматривал газеты, оставленные на столике, видимо, коммунарками.
— Что тут излагать? — сказал он, отложив газеты. — Всем хорошо известно, что у нас нет подходящих книг для народа. Самим надо издавать. Давно ведь мечтаем приобрести станок. На выставке, конечно, представлены самые разнообразные печатные приспособления. Легко будет выбрать, что нам подойдет.
— Все это прекрасно, — сказал Чайковский. — Очень прекрасно. Но хватит ли у нас на станок денег? Николай Алексеевич, хватит? — повернулся он к казначею Грибоедову.
Тот насупился, сдвинув кустистые палевые брови.
— Напрасная затея. Если купим станок, у нас не останется ни рубля. На другие дела тогда не просите. Достать негде. Или обойдетесь без денег?
— Ничего, до осени перебьемся, — сказал Куприянов.
— Нет, не перебьемся! — вспылила Люба Корнилова. Она была чем-то расстроена. Всегда ко всем радушная, веселая, милая, сегодня пришла мрачной, в разговор долго не вступала, сидела рядом с сестрой и о чем-то тревожно с ней переговаривалась шепотком и вот внезапно накинулась на Михрютку. — «Перебьемся!» Нет, Куприянов, без денег мы не можем остаться. Я вот задолжала жандарму, все обещаю ему сто рублей, а не приношу. Он перестанет мне верить, и лопнет наша связь с заключенными.
— Да, я не могу оголить кассу, — сказал Грибоедов. — Вдруг понадобится вам вывезти какого-нибудь ссыльного, где я достану денег?
— Ну вот и рухнула ваша идея, Дмитрий Александрович, — сказал Чайковский, глянув на Клеменца. — Какой же выход, господа? Не подскажете?.. Я обращался к доктору Веймару. Любезный друг наш дает сто пятьдесят рублей. — Он взял карандаш и записал что-то в тетрадку. — Будем эти деньги числить за нами. Может быть, кто-нибудь из вас, друзья, найдет где-нибудь некую сумму?
— Я попытаюсь выпросить у отца рублей сто, — сказала Александра Корнилова.
— Так, записываем. Прекрасно. Кто еще может найти лазейку?
Все долго молчали. Кропоткин понурился, облокотившись на колени. Напрягал намять, прикидывая, к кому бы обратиться за помощью. У бывших пажеских приятелей деньги не держатся, быстро прокучиваются. У родственников он никогда ничего для себя не просит. Признаться им, для чего нужны деньги, нельзя, а лгать он не может.