А на чем ее основать?
— Вот что, братцы, — сказал Клеменц, расхаживая с чашкой чая по комнате, — программу вот так, с наскоку не составить. Тут нужна большая работа. Давайте поручим ее кому-нибудь одному. Человеку, наиболее к такому делу способному. Ему следует обозреть все недавнее революционное прошлое, и российское, и западное, особенно историю Интернационала и Парижской коммуны. Я предлагаю возложить разработку программы на Петра Алексеевича.
Кропоткин так и знал, что его друг к этому подведет разговор. Дмитрий еще зимой намекал ему на роль теоретика общества.
— Знаю, Петр Алексеевич, что на тебе лежат незаконченные географические труды, — продолжал Клеменц. — Но ты справишься.
— Откуда такая уверенность? — сказал Кропоткин.
— Так у тебя же воловьи силы, — рассмеялся Клеменц, вызвав общий смех (самая простенькая шутка Митеньки могла вызвать хохот, если расплывалось в смехе его курносое лицо, сразу становившееся уморительно-потешным).
Отказываться от работы Кропоткин не стал, хотя теперь ему надо было как можно скорее закончить орографическое исследование, чтоб успеть его опубликовать, пока есть возможность.
— Ничего, Петя, управишься, — подсел к нему Дмитрий. — Ты к этому делу вполне подготовлен. Садись и работай. Мы будем к тебе забегать. Подсобим чем можем.
Подошел Миша Куприянов.
— Петр Алексеевич, возвращаю вам паспорт. Побыл два месяца князем Кропоткиным и довольно. У меня есть для вас вести. Пройдемте вот в соседнюю комнату.
Соседняя комната была еще совсем пуста. Никакой мебели. У стены стояла одинокая подножная скамейка, обтянутая линялым и обшарпанным бархатом: из флигеля недавно выехала чья-то семья.
Они сели на скамейку плотно друг к другу. Куприянов положил перед собой на пол какую-то книгу, завернутую в «Биржевые ведомости».
— Просили вас обнять, да уж ладно, не буду, — сказал он.
— Кто просил?
— Александр Алексеевич и Вера Себастьяновна.
— Вы виделись с ними?! — Кропоткин схватил Мишу за руку.
— Не виделся, а жил у них целую неделю, Александр Алексеевич помогал мне закупать и упаковывать книги.
— Ну как они там?
— Только что переехали из Лозанны в Цюрих. Вера Себастьяновна поступает в университет.
— Здорова?
— Вполне. В Лозанне хорошо поправилась.
— А малыш, сынок ее?
— Тоже здоров. И резв, как котенок. Второй год пошел, а уже бегает по комнате.
— Ну слава богу, там они вырастят здоровых детей. Вера так тяжело пережила здесь смерть двух малышей. Как Саша? Прижился там?
— Весьма и весьма. Надолго там обосновался. В Россию возвращаться не собирается.
— Да, он никак не мог здесь найти применения своим силам и знаниям. В борьбу вступать не хочет. Не верит в революцию.