Я молчала. Конечно, она во всем права, но как же неприятно признавать эту правоту!
— Ладно, — неожиданно смягчилась она, — оставим эту неприятную тему. Думаю, вам следует переодеться. Стэнли, будьте добры, подайте Алевтине ее вещи.
— Меня уже выписывают?! — обрадовалась я.
— Разумеется, — кивнула она. — Вы практически оправились и более не нуждаетесь во врачебном надзоре. Мы привезли ваши вещи и поможем добраться домой.
— Спасибо! — просияла я, схватив протянутый молчаливым Стэном пакет.
Домой, наконец-то!
«Странно, — думала я, натягивая привычное повседневное платье. — Кажется, я уже совсем привыкла к этому миру!»
Слово «дом» для меня теперь означало не место, где я родилась и выросла, где остались мои родные и близкие, а маленькую комнатку в квартире госпожи Гадрки и господина Раргоша.
Я давно привыкла звать всех «господами» и больше не просыпалась ночью в слезах, когда мне снилась мама.
Неужели это смирение?! Неужели я сама признала, что больше никогда не вернусь в свой мир?
Но что тут можно сделать?..
По дороге мы молчали. Куратор просматривала какие-то бумаги, Стэн смотрел в окно, а я думала о том, как бы все сложилось, не попади я в логово к тому наглому ящеру. А ведь нелегкая могла занести меня сразу в логово к какому-нибудь вампиру или демону! Или я просто очутилась бы посреди дикого леса без оружия, продуктов, спичек и хоть самой примерной карты.
Если подумать, нынешняя ситуация не самая худшая, верно?..
— Алевтина, отдыхайте! — велела куратор на прощание, высадив меня рядом с домом. — По мнению врачей, сейчас вам следует хорошо питаться и больше спать.
— Да, госпожа Громова, — покорно согласилась я, хотя все во мне бунтовало.
Еще бы приказала кушать кашу и слушать маму!
— Извольте завтра быть на работе, — сухо сказала она, кивнула на прощание и захлопнула дверцу.
А я поплелась «домой»…
Утром я шлепала по лужам, ежась от всепроникающей сырости. Зима в Альвии была промозглой и противной, больше похожей на позднюю осень.
Дождь, ветер и слякоть навевали уныние. Хотелось остаться дома, сидеть под одеялом с книжкой, пить горячий чай с печеньем…
А приходилось тащиться на работу, проклиная дождь и слякоть.
— Алевтина? — удивленно произнес Стэн, с трудом удерживая одной рукой два десятка разномастных коробочек. Другой рукой он придерживал дверь, норовящую захлопнуться на ветру. — Вы рано сегодня.
— Да нет, как всегда, — наигранно легкомысленно откликнулась я, перешагивая через порог.
Стэн, уступая мне дорогу, едва не выронил свою ношу.
— Ой, давай помогу! — предложила я порывисто.