– Выйди, – последовал сухой приказ.
Как всегда от откровенной грубости меня охватило замешательство, и ноги будто приросли к грязному полу.
– И закрой за собой дверь, – изогнул брови Ратмир. Его собеседники смущенно переглядывались. Стриж с сожалением пожал плечами, намекая на то, что лучше подчиниться.
– Ну ладно, – промямлила я, разворачиваясь.
Мне стоило огромного усилия закрыть дверь осторожно, а не шарахнуть ею со всей силы, чтобы с потолка посыпалась побелка и зазвенели пробирки на этажерках. От возмущения меня трясло. Нет, конечно, из-за вчерашней истерики на особое радушие мне не приходилось рассчитывать, но и неприкрытая неприязнь оскорбляла! Чтобы обидчики оценили степень моего негодования, я с грохотом отодвинула стул и, сделав шумный глоток последних капель остывшего чая, со стуком поставила кружку. На душе враз полегчало.
Стриж появился вслед за мной и, покопавшись в сумках, по-прежнему громоздившихся в углу, вытащил поцарапанный лэптоп с эмблемой в виде откусанного яблочка.
– Держи ключи, – подходя, он положил связку на стол и пристроил лэптоп. От касания к пентаграмме приборчик загудел. Из узкой серой коробочки стремительно со щелчком выдвинулся экран, и засветилась полупрозрачная клавиатура.
– Не обижайся на Ратмира, – Стриж, не глядя на меня, быстро клацал клавишами, и от каждого прикосновения они вспыхивали, искрясь острыми лучиками. – Ты проездом здесь, и некоторых вещей тебе не стоит знать.
От его откровенности захотелось удавиться. Лучше бы уж он совсем промолчал!
– Превосходно, – замечание прозвучало с обидой. Наверное, со стороны я действительно напоминала насупленного на строгих взрослых ребенка. Хотя слова Стрижа отчасти были правдивы. Уже сегодня с меня снимут побрякушку, вросшую в руку, и история забудется, как страшный сон. Мне действительно не следует проявлять дотошность и лишнее преступное в моем положении любопытство. Меньше знаешь, дольше проживешь!
Когда раздался звук отрываемой двери, то я, следившая за мельканием картинок на экране лэптопа, вздрогнула и с безразличной гримасой покосилась через плечо. Стул неожиданно качнулся подо мной, и Стриж, не отрывая взора от монитора, быстро схватил меня за локоть и не позволил сверзиться на пол. Помедливший на пороге лаборатории Ратмир досадливо поморщился.
– Стриж, – сдержано позвал он брата, и тот с ленцой оглянулся, не меняя позы.
В следующий момент Ветров старший разразился возмущенной тирадой, что-то выговаривая парню на латыни – резком родном языке аггелов. Фразы звучали жестко и отрывисто, только Стриж принимал все более снисходительный вид. Он развалился на табурете и, скрестив руки на груди, повернулся к брату. Казалось, будто, пламенная речь, в которой я не понимала ни звука, его ничуть не трогала, но у парня мелко и нетерпеливо тряслось согнутое колено, а ботинок на тонкой подошве из мягкой кожи стучал по перекладине между ножками табурета.