– Габриэла! Габриэла! Ответь нам, Габриэла! – голоса зазвучали неожиданно мягко, почти ласково, но Габриэла могла только кричать от невыносимой боли, которую они ей причинили и от которой не было спасения. Кто-то продолжал звать ее по имени, и на мгновение ей показалось, что матушка Григория подошла к ней и ласково провела рукой по волосам.
Не сразу она поняла, что демона, который пожирал ее изнутри, уже нет. Пока она кричала, кто-то изгнал его.
– Господи Иисусе, слава тебе! – произнес голос совсем рядом. – Мы чуть не потеряли ее. Еще бы немного, и…
Это многозначительное «и…» означало, что Габриэла чуть не отправилась вслед за Джо. Она была жива, хотя сама хотела умереть. Она выжила, и в этом был виноват Джо, который не захотел взять ее с собой. Он бросил Габриэлу и ушел, чтобы никогда больше не возвращаться, как не вернулся ее отец. Все, кого она когда-то любила и от кого зависела, оставляли ее совершенно одну. И она выживала, хотя могла погибнуть уже много раз. И именно это казалось Габриэле самой большой несправедливостью.
– Как ты себя чувствуешь, Габриэла?
Услышав этот тихий вопрос, Габриэла открыла глаза и увидела над собой лицо женщины средних лет. Вернее, только глаза, поскольку остальное было закрыто белой хирургической маской. Все, кто ее окружал, были в таких масках. Голоса, которые сначала так пугали ее, звучали теперь гораздо мягче.
Габриэла хотела ответить, но не сумела произнести ни слова. Дело было не только в слабости – ее сердце умерло, а душа была пуста. Габриэла просто не хотела говорить, даже если бы могла.
– Она меня не слышит, – сказала женщина, и Габриэла едва заметно вздрогнула. В голосе врача ей послышалось разочарование, какое часто звучало в голосе Элоизы. «Ты подвела меня!» – кричала она в таких случаях и набрасывалась на Габриэлу с кулаками. «Интересно, станут они бить меня сейчас?» – равнодушно подумала Габриэла. Ее это нисколько не трогало. Хотелось только избежать возвращения демонов с заостренными хвостами, которыми они словно пиками язвили и мучили ее тело и душу.
На некоторое время ее оставили одну, и Габриэла снова унеслась куда-то далеко – в какое-то незнакомое место, где она еще ни разу не бывала, но и там было тоскливо, жутко и одиноко.
Когда она очнулась, на лице у нее была прозрачная кислородная маска, от которой сильно пахло какой-то кислятиной, и Габриэлу едва не стошнило. Каталку, на которой она лежала, куда-то везли. Габриэла видела проплывающие над ней лампы, потолки и верхние части белых дверей с черными номерами. «Сейчас мы отвезем тебя в твою комнату», – сказал кто-то, и Габриэла подумала, что она, наверное, в тюрьме. Здесь ей предстоит отбывать пожизненный срок за все те ужасные вещи, которые она совершила.