– А если мы в «Арагви» с тобой двинем или в «Савой», как вождь к этому отнесется, одобрит, как ты думаешь? – пробовал шутить мой товарищ Генка Урбанович, с которым я познакомился еще в Сочи на студенческих каникулах. У него была просто феноменальная память на анекдоты, он знал их тысячи, не стеснялся, никого не боялся, палил ими как из пулемета. Я ухмыльнулся: этот вопрос к моему новому соседу Глебу, когда, еле дождавшись одиннадцати утра, он ползет похмеляться портвейном «три семерки» в ближайшую винную лавку.
На работе запустили в проработку очередную новинку. Нагрузка увеличилась, нередко приходилось даже задерживаться и пропускать занятия на курсах английского языка. Очень боялся, как бы не вызвали в выходные, когда в Лужниках чемпионат мира по конькам. Я заранее основательно подготовился к нему. Теплый плед, подушка под зад, термос с крепким чаем, куча бутербродов и, конечно, горючее за 2.87. А иначе нельзя, крепкий мороз с сильнейшим северным ветром, а у меня еще билет на самую верхотуру, там страшно задувает. Стадион гудел, ревел в сто тысяч глоток, поддерживая Виктора Косичкина, когда он победно накручивал круг за кругом на заключительной «десятке». А что творилось, когда Виктору вручали лавровый венок! Я медленно по ступенькам спускался к ледяному овалу, чтобы поближе разглядеть счастливое лицо чемпиона, и вдруг у самой кромки увидел Володкина и окликнул его.
– Ты куда пропал, чего не звонишь? Стой здесь и жди меня, – велел он.
Володкин исчез в толпе фоторепортеров, плотно обступивших Косичкина, и вернулся не один.
– Это Борис Александрович Светланов, помнишь, я обещал тебя с ним познакомить.
– Как звать? Михаил? Инженер? Ну, поехали с нами в Домжур, инженер, обмывать победу Косичкина, – от этого коренастого русского увальня сразу повеяло каким-то теплом добродушия.
Такой была моя первая встреча с этим удивительным человеком.
– Ты про «Дорогу жизни» слышал? – будто невзначай спросил меня Володя, когда мы вдвоем остались за столиком. Светланов куда-то отлучился.
– Володя, что за вопрос, ты что, меня на вшивость проверяешь? – возмутился я.
– Пока его нет, скажу тебе, Борис сам не любит об этом распространяться, в блокаду он на своем мотоцикле помогал ее прокладывать. Он ведь классным гонщиком был, много чего выигрывал в Ленинграде. После войны Боря получил письмо. Женщина благодарила Светланова за то, что он вывез их вдвоем с маленькой дочкой в тыл по хрупкому льду Ладоги. И она не одна такая была.
За годы нашего приятельства мне не раз доводилось убеждаться, что Борис Александрович действительно гонщик от Бога. Помню нашу первую совместную поездку в Лужники на его «Волге» с номером 77–44 (литерную букву запамятовал). Светланов торопился на матч «Спартака» с «Торпедо», от него ждали снимок в очередной номер. Это не то что сейчас, когда все сразу же обрабатывается и по Интернету передается со стадиона, а тогда – быстро сделал несколько кадров и мигом обратно в редакцию: проявлять, печатать, отбирать, утверждать, ретушировать отобранное, засылать в типографию и т. д., целый нудный процесс. Мы ехали молча, пока Борис Александрович не прервал тишину: