– Я же вам говорила, он писал всегда о том, что было мое. Он как будто прожил именно мою жизнь: все, о чем он пишет, близко мне, все, что мне близко, – он в своих книгах описывает.
– Любопытно, – говорит Моисей, улыбаясь и лукаво глядя на меня. – О-о-очень любопытно.
Глава десятая
Октябрь 1982 г. – май 1983 г.
Я открыла глаза – и гиря сознания придавила меня. Я лежала, распластанная, в широкой бездне двуспальной кровати и на моих руках, плечах, голове, ногах тоже лежали тяжелые гири.
Снятся иногда такие кошмары: на тебя обрушилась тонна земли из бульдозера, тебе хочется сделать высвобождающее движение, но пошевелить ни рукой, ни ногой, ты не можешь. Тогда ты собираешься закричать, но мышцы твоего лица плотно сжаты, и ты не можешь издать и звука.
Несмотря на желание встать, двигаться, я не могла даже поднять тяжелые веки. Опускала я веки или открывала глаза – передо мной был все тот же полумрак моей квартиры. Все вокруг было перевернуто, на полу картонные коробки с книгами, чемоданы, валяющиеся повсюду вещи.
Каким образом я оказалась в этой жуткой темнице?
Да, это же квартира, которую мы сняли, когда я вышла замуж за Леню… я вышла замуж… Да-да, мы приехали в Америку… я ведь уже давно не живу дома… Мы приехали в Америку… Леня ушел несколько дней назад… Ушел… правильней сказать – я его выжила. До этого были изнурительные ссоры, бессонные ночи… едва он ложился в кровать с этой своей ненавистной газетой в руках, я мучалась, лежа рядом, непреодолимым желанием вскочить, броситься на него и задушить.
Едва он переступал порог дома, я с трудом удерживала себя, чтобы не запустить в него стулом или не разбить холодильник голыми руками… я не могла больше спокойно видеть его… Когда же раненько утречком, в очередное воскресенье я проснулась и увидела Леню, помытого, побритого, уже давно вставшего, со свеженьким номером очередной газеты в руках, я потеряла полностью контроль над собой: в него летели вазы, швабры, стулья… Это была уже не я…
Опешив от такого неожиданного моего пробуждения, Леня (с его точки зрения, я это делала ни с того ни с сего) реагировал довольно интересно. Он начал драться со мной в ответ: тоже кидал в меня стулья и вазы. Это была последняя наша ссора; мы чуть не убили друг друга. Наконец ему надоели мои постоянные истерики и он ушел…
Сквозь непроходимый туман до меня доносится крик ребенка. Ребенок… Да-да-да… Ах, еще ребенок… Не встану, думаю я, – покричит да умолкнет.
Визг ребенка доносился, как из глубокого тысячеметрового колодца… это кричал мой ребенок… да-да… боже мой, я осталась с ребенком… боже мой, как он орет!.. Не встану, пусть орет – нет сил… Визг нарастал, перекатывался под потолками, бил по нервам… Вскочив, изо всех сил шлепнула его по губам и, как сквозь сон, смотрела на покрасневшие беспомощно перекривившиеся губки. Монотонный визг умолк, и через секунду жалобный плач наполнил мою душу отчаяньем. Я бросилась к нему, обняла, как во сне, смотрела сверху на ходящее туда-сюда с младенцем в руках, свое тело.